Из книги В. Гуркина «Улетевшие в небеса» (стр. 178-189).

У пилотов морских
Не бывает могил на войне.
Словно чайки, они
Пропадают в кипящей волне.
Но в родных городах
Под шелками музейных знамён
К нам летят сквозь года
Эскадрильи крылатых имён.
Кронид Обойщиков

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Я родился в семье морского лётчика, а потому, имя Нельсона Степаняна, слышал уже в школьном возрасте, как и имена других четырёх морских лётчиков, удостоенных звания дважды Героя Советского Союза: Б.Ф. Сафонова, В.И. Ракова, Н.В. Челнокова и А.Е. Мазуренко. Более того, с В.И. Раковым даже приходилось встречаться в далеком уже 1964-м году. Мой отец, Гуркин Александр Петрович, пришёл в авиацию в мае 1944 года, когда Степанян с товарищами освобождали Севастополь. Моему отцу пришлось служить и летать под началом тех лётчиков, кто лично знал Нельсона по военному времени. Среди них командующий ВВС ВМФ генерал-полковник А.А. Мироненко и командующий авиацией Черноморского флота генерал-полковник В. И. Воронов. Оба летали на самолётах прикрытия в соседних полках со Степаняном, один на Балтике, другой на Чёрном море, и не раз им приходилось участвовать в совместных боевых вылетах, наполненных чередой смертельных ситуаций. Таким образом, уже через отца, я был как бы в одном шаге от героя этой книги, и, несмотря на то, что война, как нам казалось, уже давно кончилась, отсвет подвигов военных лётчиков продолжал освещать и нашу мирную жизнь.

С детства мои сверстники знали об опасностях и рисках, которыми была наполнена жизнь наших отцов. Даже в мирной жизни, время от времени, случались трагические происшествия, уносящие жизни тех, кто еще вчера был рядом. А что уж говорить о той ситуации, когда человек летит навстречу разрывам снарядов, каждый из которых может стать последним воспоминанием.

Согласно официальной статистике за время войны погибло 4844 морских лётчика.

Владимир Иванович Воронов неоднократно подчёркивал, что риск гибели лётчиков над морем намного выше, и если могилой становятся холодные морские волны, то «никто даже не сможет сказать, где они похоронены. Такова судьба морского лётчика. В ходе боевых действий над морем безвозвратных потерь значительно больше, чем над сушей».

По инициативе и под непосредственным руководством В.И. Воронова в 1981 году был открыт в Севастополе памятник всем тем лётчикам, чьей могилой стали воды Чёрного моря. Среди тех, кто летал в 47-м авиаполку здесь упомянуто более 40 имен, а всего на гранитных плитах этого мемориала высечено 1297 имен.

На Балтике также воздвигнут подобный мемориал, надпись на котором так и гласит «Светлой памяти воинов-авиаторов ДКБФ, братской могилой которых стало Балтийское море». По официальным сведениям погибло 2044 лётчика морской авиации Балтийского флота. Конечно же, не все они погибли над морем, но для большинства из них море стало местом захоронения.

Среди имен, выгравированных на плитах этого мемориала, есть и имя Нельсона Степаняна. Рядом с мемориалом стоит бронзовый бюст Нельсона Степаняна, перевезённый сюда после распада СССР с территории бывшей военно-морской базы Балтийского флота в Лиепае.

Кроме Калининградского мемориала в честь Степаняна были воздвигнуты памятники в Шуше, в Ереване, в Степанакерте, в Санкт-Петербурге, в Ульяновске на территории Ульяновского института гражданской авиации. Кроме того, на центральном городском кладбище в Лиепае сохраняется мемориал лётчикам, погибшим в 1941-1945 годы, на котором есть отдельная плита с именем Нельсона Степаняна.













По поводу лиепайского мемориала я бы хотел остановиться чуть подробнее.

Я был в Лиепае всего два дня в декабре 2013 года. Так получилось, что я побывал в Лиепае в годовщину гибели Нельсона и его однополчан. Приехал поздно вечером 12 декабря и уехал утром 14го. Конечно же, я посетил кладбище и возложил цветы к мемориалу морским лётчикам, погибшим здесь в годы войны.

Но меня привело сюда не только чувство уважения к памяти погибших отважных авиаторов.

Мне хотелось выяснить подробности старой истории, о которой говорилось в публикации «Имени Героя» в газете «Известия» 15 мая 1968 года. В ней говорилось, что «ноябрьским днём 1945 года в трал лиепайских рыбаков попала часть фюзеляжа затонувшего самолёта. На место необычной находки прибыли водолазы. Они-то подняли на поверхность штурмовик с останками неизвестного пилота. Вскоре личность лётчика была установлена. Им оказался известный советский ас, сын армянского народа, дважды Герой Советского Союза Нельсон Георгиевич Степанян. Он погиб в воздушном бою у Лиепаи». Вскоре после того, как я прочитал эту статью, я связался с Лиепайским региональным архивом, и работники архива подтвердили, что у них есть материалы, связанные с захоронениями советских военных на городском кладбище, есть также упоминание и о Нельсоне Степаняне.

Однако когда я прибыл в Лиепаю, то оказалось, что в архиве среди подробного описания воинских захоронений в послевоенные годы в Лиепае нет никаких документов ни о могиле Н.Г. Степаняна, ни о событии, представленном в «Известиях». Также, не нашлось упоминания об этом в лиепайских газетах того времени. Старые работники порта также не помнили такого факта. В этом отношении остался вопрос, было ли это событие на самом деле или журналисту нужен был просто красивый миф, чтобы привлечь внимание к статье, в которой далее шла речь о том, что в Клайпеде был спущен на воду рыболовецкий траулер, который носит имя героя: «Недавно имя славного героя-сокола было присвоено новому рыболовному траулеру, созданному судостроителями Клайпеды. Большой океанский рыбозавод «Нельсон Степанян» отправился в свой первый промысловый рейс из рижского порта. Перед рейсом моряки траулера поместили в корабельном салоне портрет героя, а под ним строки из его письма родным: «Пока в груди моей бьётся сердце, мой долг до последней капли крови защищать дорогую Родину, наш прекрасный советский народ, наши цветущие города и села. Моё место в первых рядах защитников Отчизны». Отважный лётчик остаётся в рядах первых среди людей героической профессии, рыбаков Латвии».

Конечно, остаётся и та версия, что по каким-то причинам находка самолёта Степаняна и Румянцева, если она действительно состоялась, была засекречена. Хотя не понятно, зачем это было нужно.

Впрочем, если самолёт Нельсона по-прежнему покоится на дне моря, то остается надежда на проведение дальнейших поисков.

Вечером, гуляя по старому городу, я увидел пожилую женщину, у которой осторожно поинтересовался, жила ли она в годы войны здесь.

— Да, — ответила, она. — Я была еще ребёнком, но очень хорошо помню это время.

— Скажите, помните ли вы налёты советской авиации на порт?

— Да, бомбили и русские, и немцы. Бомбили не только порт, но и весь город.

Я удивился, поскольку порт находится в нескольких километрах от центра города.

На следующий день я был в редакции местной популярной газеты «Курземес вардс», которая выходит уже много лет, причём выходит как на латышском, так и на русском языках. Анджил Ремес — главный редактор — принял меня очень любезно. Оказалось, что он сам родился в Лиепае в 1938 г. и прекрасно помнит военные годы. Мы с ним прошли потом по городу, он показал дом, где латышская семья прятала у себя с риском для жизни евреев. Затем, когда мы уже прошли центральную часть и подошли к озеру Анджил показал место, где жила его семья. Он вкратце рассказал о том, что происходило тогда и как местные жители ожидали прихода Красной Армии.

«Во дворе у нас была вырыта «щель», простое бомбоубежище. В ясные ночи осенью и зимой 1944 года мы всегда ложились спать в пальто, на случай воздушной тревоги. Прилетали на большой высоте советские самолёты, их тяжёлый гул был слышен заранее, и бомбили всё и порт, и город. В одну из таких ночей упала фугасная авиабомба прямо вдоль стены нашего дома. К счастью, не взорвалась. На следующий день немецкие сапёры вывезли эту бомбу за озеро и взорвали. Это был мощный взрыв. Если бы она взорвалась около дома, то вряд ли бы помогло это наше самодельное укрытие.

По мере приближения Красной Армии в городе появилось большое количество беженцев со всей Латвии. Пытались добраться до Швеции. Уходили в море рыбацкие шлюпки, заполненные до отказа людьми. Далеко не все доплывали.

Мы с матерью тоже решили уехать. Отец не хотел. Он был мелким предпринимателем, держал лесопилку. Сам он был далёк от политики и говорил, что ему не страшно оставаться при коммунистах. В середине сентября 1944-го мать договорилась, чтобы нас вывезли на о. Готланд (Швеция) на небольшом корабле, перевозившем уголь. Немцы не разрешали отправлять беженцев в другие страны, следили, чтобы эвакуация шла в Данциг. Но если выбрать туманную погоду, то после выхода из аванпорта в море уже трудно было проследить, куда именно пошёл корабль, поэтому многие пользовались такими небольшими транспортными судами.

Когда мы пришли на корабль, нас попросили спуститься в трюм, откуда недавно выгрузили уголь. Всего собралось около 50 человек. Долгое время мы стояли в порту. Вдруг слышим, завыла сирена воздушная тревога. Вскоре раздался свист бомбы, наше судно сильно тряхнуло, корабль накренился и затонул прямо около стенки. Матросы передавали нас из рук в руки на причал. Мы с мамой бежали по берегу канала. Портовые склады горели. На этом наше путешествие закончилось.

После того как пришла Советская власть, отца арестовали, лесопилку забрали. Через некоторое время его отпустили, а через полгода пришли забирать снова. Но он уже был подготовлен. Когда повезли его в Ригу, то по дороге, проезжая Гробиню, он предложил своим конвоирам зайти поужинать у своего приятеля, за счёт заведения. Пока готовили ужин, он вышел на кухню, якобы договориться о чем-то, и оттуда ушёл через чёрный ход. Потом долго скрывался. Жил у кого-то из знакомых, по чердакам, где придётся. Через несколько лет тяжело заболел, и мать с трудом договорилась, чтобы его положили в больницу под чужим именем. После его смерти, мы с матерью не могли написать настоящее его имя на могиле. Это я смог сделать уже только после 1991 года».

Эту историю Анджила, а подобных историй множество, я привожу в качестве иллюстрации того, что не всё было так просто с освобождением Латвии от фашистов. В этом состояло одно из главных отличий от того, что происходило, например, при освобождении Крыма, когда эвакуировались преимущественно немецкие и румынские войска. Но в то же время, как известно, и после освобождения Крыма, многих местных жителей ждала депортация.

Несмотря на драматичные страницы истории, латышское население относится бережно к памяти тех, кто погиб здесь в 1941-1945 годы. В прекрасном состоянии поддерживается мемориал на центральном городском кладбище.

На лицевой стене из брусчатого камня, облицованного плитами красного гранита, надпись: «Родина не забудет своих героев». Левую сторону мемориала образует совокупность трёх стен, расположенных в одну линию с интервалами 45 метров друг от друга. Стены облицованы красным гранитом. Первая стена построена и открыта в 1975 году. Она состоит из 2 плит, в верхней части которых надпись: «В боях с немецко-фашистскими захватчиками за город Лиепая погибли лётчики». На 14 плитах средней стены, построенной и открытой в 1980 году, указана 141 фамилия лётчиков 11-й штурмовой авиадивизии ВВС КБФ.

На первой плите надпись: «Лётчики 11-й штурмовой авиационной дивизии ВВС КБФ, погибшие в боях за город Лиепая 1944-1945 гг.». Всего на мемориале Лиепая увековечено 269 имен Балтийских авиаторов, погибших в боях за Родину в годы Великой Отечественной войны.

Имя Нельсона Степаняна носят школа № 71 в Ереване и школа в посёлке Храброво Калининградской области, а также малая планета № 3444 «Степанян» (открыта 7 сентября 1980 года). В честь Н.Г. Степаняна назван посёлок Степанянское Приозерского района Ленинградской области. В Вооружённых Силах Армении учреждена медаль «Нельсон Степанян».

Именем Нельсона названы улицы в Ереване, в Вагаршапате (Армения), Степанакерте, в посёлках Лебяжье (Ломоносовский район Ленинградской области) и Севастьяново (Приозёрский район Ленинградской области), в Феодосии и в Севастополе.

Сегодня на улицах, носящих имена героев, играют дети. Пусть они пока не осознают весь ужас и трагизм войны, но хочется надеяться, что став взрослыми, они смогут понять и оценить ту жертву, которую принесли люди военного поколения, чтобы все мы могли быть свободными.

Здесь, в завершении книги, хочется вспомнить слова прославленного лётчика Героя Советского Союза Василия Ивановича Минакова об окончании войны: «В 4 утра я проснулся от шума, радостных криков, я вышел на улицу, а там уже устроили импровизированный салют Победы.

Я долго смотрел в разноцветное небо и вспоминал моих погибших друзей, которые улетели навсегда на своих горящих самолётах».



«Родителю трудно терять своего дитя. Меня утешает только то, что жизнь моего сына принесена на алтарь Отечества.
Война это злое слово должно исчезнуть из лексикона людей. Оно должно остаться только в словарях».

Георг Степанян