Глава книги В. Гуркина «Улетевшие в небеса» (стр. 57-86).

Война

На второй день войны вся группа инструкторов КВЛП, включая Нельсона, была направлена в Ейск для переучивания на Ил-2. Здесь, в Ейске, существовал центр военно-морской авиации на базе знаменитого Ейского Степанян Н.Г. 1940 г. авиационного военно-морского училища. Никто ещё тогда не представлял, насколько долгой окажется эта война. Поэтому тон первых двух писем от Нельсона, которые пришли тогда в Ереван из Ейска, вполне спокоен:

«28 июня 1941 г. Дорогие папа, мама! Простите, что я так долго не писал, но за меня обещала писать Фира. Я сейчас нахожусь в городе Ейске. Я приехал сюда выполнять долг советского гражданина. Чувствую себя прекрасно, настроение очень хорошее. Вы должны себя чувствовать хорошо, духом не падать. () Дорогие родители, если будет такой промежуток, что не смогу писать вам писем, не падайте духом, будет писать вам Фира.

Очень хотелось бы получить от вас письмо, но у меня пока нет адреса. Скоро будет известно, тогда я вам напишу, укажу адрес и вы напишите подробное письмо, какие новости у вас и как мама доехала домой.
Ну, пока до свидания. Привет всем, целую вас Нельсон».

(Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов и материалов, под ред Аш. Арутюняна, Ереван, 1968. С. 103.)

«5 июля 1941 г. Дорогие папа, мама и Демиль! Первым долгом сообщаю, что я чувствую себя прекрасно, только обеспокоен тем, что давно не получал от вас писем, и не знаю, как вы себя чувствуете; какие новости дома. Папа, пока можете писать письма по этому адресу, на днях напишу свой постоянный адрес, но и по этому адресу не пропадут. Я выполняю долг перед нашей Родиной, и если надо будет, я уверен, что наша вся семья будет выполнять свой священный долг. Пока до свидания, пишите мне подробно. Целую крепко всех Нельсон». (Там же. С. 104)

12 июля Нельсон и его товарищи после переподготовки были направлены на Балтику в 57-й авиаполк военно-морской авиации Балтийского флота. Получили они тогда одноместные самолёты Ил-2, которые были, конечно, грозным оружием и на суше, и на море, однако были очень уязвимы от истребителей противника. Поэтому так много погибло лётчиков-штурмовиков в первые месяцы войны, пока не появились двухместные штурмовики, где самолёт уже прикрывал воздушный стрелок, правда, находившийся сам почти без прикрытия.
Дальнейшая судьба всех инструкторов КВЛП сложилась по-разному. Первым погиб Фролов. Точно неизвестно место гибели, в списках потерь стоит сухая запись, что летчик 57 авиаполка Фролов Николай Ерофеевич 1913 года рождения не вернулся с боевого задания 5 августа 1941 года.
Неизвестны подробности того боя, в котором погиб Николай Фролов. Мы знаем только, что в начале августа немцы стремились окружить город и соединиться с частями финской армии. Здесь, на ленинградском направлении, было сосредоточено около 1200 вражеских самолётов, из них 700 бомбардировщиков, 400 истребителей и 100 разведчиков, а также со стороны Карельского перешейка действовало 200 финских самолётов.

В начале августа немецкие и финские войска почти одновременно развернули концентрированное наступление на пяти направлениях: гатчинском, лужско-ленинградском, новгород-чудовском, петрозаводско-свирском и со Яремчук С. Л. 1940 г. стороны Карельского перешейка. Морская авиация активно участвовала в наземных операциях на подступах к Ленинграду. Следом за Фроловым погибли Николай Румянцев и Георгий Цыганков. В отчёте о безвозвратных потерях говорится, что они «не вернулись с боевого задания 29 августа 1941 года», через две недели 13 сентября 1941 г. не вернулся с боевого задания Сергей Яремчук, а еще через пять месяцев, 15 февраля 1942 г., погиб Алексей Анкудинов. Обстоятельства гибели наших лётчиков остаются пока тайной, но есть надежда, что когда-либо она будет раскрыта. В качестве примера, дающего основания для этой надежды, приведу рассказ о том, как невероятными усилиями современных молодых людей удалось пролить немного света на гибель одного из лётчиков 57-го полка, пропавшего в один день с Румянцевым и Цыганковым. Описание хода поисковых работ изложено в статье руководителя ленинградских поисковых отрядов И. Прокофьева:

«Согласно списков безвозвратных потерь 29 августа 1941 года значились пропавшими без вести четыре лётчика из 1 АЭ 57 СБАП ВВС КБФ:

• Федин Анатолий Николаевич, 1920 г.р., лейтенант, пилот 1 АЭ 57 СБАП ВВС КБФ. Уроженец УССР, город Хер- Цыганков Г. 1940 г. сон, Проезжий переулок, д. 2. Кадровый 1937 год.
• Жуков Иван Осипович, 1919 г.р, младший лейтенант, пилот 1 АЭ 57 СБАП ВВС КБФ. Уроженец Калининской области, Пустошкинский район, Рыклинский с/с.
• Цыганков Георгий Ефимович, лейтенант, лётчик 1 АЭ 57 СБАП ВВС КБФ. Уроженец города Баку. Адрес родных город Минеральные воды, курсы ВЛП, аэропорт. Призван в 1941 году.
• Румянцев Николай Семёнович, лейтенант, лётчик 1 АЭ 57 СБАП ВВС КБФ. Уроженец города Ленинграда. Адрес родных город Минеральные Воды, курсы ВЛП, аэропорт. Призван в 1941 году.
  У всех у них в обстоятельствах гибели значилось: не вернулись с боевого задания, атакованы истребителями противника в районе Тосно-Саблино, пропали без вести. 

Август 1941 года. 25-го немцы взяли Любань, 28-го Тосно. 29-го они на подступах к Колпино А дальше? Именно здесь за Красным Бором их остановили. Окопы, наспех выкопанные ленинградскими женщинами, подростками и стариками. Колпинский ров. Сколько жизней ты принял в свою глиняную утробу. Ижорский батальон им не выдали даже военного обмундирования, бойцы батальона в прямом смысле слова, отложив заводской инструмент, взяли в руки винтовки и пошли в бой. Именно сюда, на Московское шоссе, по которому двигалась лавина немецких войск, вылетали для нанесения бомбоштурмовых ударов первые самолётыштурмовики Ленинграда. при штурмовке колонны противника были атакованы истребителями противника наши четыре штурмовика. С этого момента они попали в списки пропавших без вести. Некому было рассказать об их последнем бое. Пропали четыре самолёта, пропали четыре человеческие жизни. Что успели сделать они, в своем боевом последнем вылете? Как их души взлетели на небо?» (Прокофьев И. «Один из четырех» http://www.airforce.ru/history/ww2/2crews/2crews_01.htm)

Летом 2006 года поисковикам удалось найти один из пропавших в тот день штурмовиков: « охотники из посёлка Гладкое показали в районе Гладкого болота место падения самолёта. При первом же осмотре обломков самолёта была определена его марка, им оказался штурмовик Ил-2. Рядом с воронкой, которая была полностью заполнена водой, валялись стойки шасси и резиновые покрышки от колёс. Среди обломков встречались только части хвостового оперения и конструкции крыльев самолёта». Ленинградские поисковики из отряда «Рубин» совместно с воспитанниками Сибирского кадетского корпуса из Новосибирска организовали экспедицию. «В течение нескольких часов пришлось пропиливать старую дорогу, заваленную свалившимися деревьями, для того чтобы по ней смог пробиться единственный у нас в то время «уазик», заполненный шанцевым инструментом, оборудованием, питьевой водой и продуктами. Остальные участники экспедиции проделали путь в несколько километров пешком, постоянно вытаскивая и подталкивая застревающий «УАЗ» в болотистых местах () Первый день ушёл на заброску личного состава экспедиции и обустройства лагеря на нашем старом месте на краю Гладкого болота. Второй день ушёл на выкачивание помпой воды и очистки её от опавших листьев и мха вёдрами вручную. Часть ребят до конца перекопали весь отвал, оставленный после себя мелиораторами. Все обнаруженные вокруг воронки обломки самолёта были стащены в одну кучу и внимательно ещё раз обследованы на предмет обнаружения заводских номеров.

На третий день мы опустились на глубину более двух метров вглубь воронки. При постоянном выкачивании вёдрами болотного торфа и глины мы натыкались на различные мелкие обломки самолёта. () На пятый день удалось дойти до большой бронеплиты, которая защищала сзади бензобак и спину пилота. Она находилась в раскопе, как стол. Судя по всему, самолёт вошел в болотистую почву под углом 90 градусов. Физические силы всех участников экспедиции были на пределе. Уже пятый день, ежедневно мы выкачивали из воронки более 2000 вёдер воды, торфа и глины с песком. Утренние и вечерние прогулки к раскопу и обратно к лагерю забирали последние силы. Тропинка на зыбком болоте превратилась в большую топкую дорогу, в которой ноги вязли по колено.
Настал шестой день экспедиции. Первые два часа мы привычно выкачивали вёдрами наплывшую за ночь жижу из торфа и глины. () Сперва полностью окапываем появившуюся из глины броневую плиту. На наше счастье плита оказалась оторванной от креплений, которыми она крепилась внутри бронекабины. Найдя технологическое отверстие, через чекера заводим тросы и один из курсантов начинает энергично работать лебёдкой. Бронеплита приподнялась, и под ней появились обрывки резины, обтягивающие бензобак. Обвязав плиту фалами, мы усилиями всех участвующих в подъеме с большим трудом вытащили её на поверхность с глубины более пяти метров. После этого началась «борьба» с баком. При падении бензобак, который был установлен в самолёте и имел вместимость 690 литров, расплющило, и весь бензин, который находился в нём, вылился. Рваный дюраль, постоянно цеплялся и рвал перчатки. С большим трудом нам удалось часть бака вытащить наверх, а часть прижать к стенке раскопа, чтобы наконец-то добраться до кресла пилота.

Очищая заднюю стенку кресла пилота, мы увидели тряпочный в виде круга предмет. Нашему удивлению не было предела, когда, промыв его водой, мы узнали в нём фуражку с морским «крабом». Стало понятно, что перед вылетом, одевая лётный шлемофон, лётчик прятал форменную фуражку за спинку кресла, а после возвращения из вылета переодевал обратно. Освободив от глины заднюю часть кресла, мы увидели расстегнутые пристяжные ремни. Именно расстегнутые, замок, который фиксировал пристяжные пряжки, был невредим. Значит, лётчик сам расстегнулся. Готовился прыгать с парашютом? А может быть, готовился к вынужденной посадке? Подцепив кресло пилота, лебёдкой вытаскиваем его на поверхность. Теперь мы видим парашют и полы реглана лётчика. Еще часа два окапываем тело лётчика от наплывающей глины и торфа. Пытаемся руками приподнять пилота. Он сидит в той же позе, что и 65 лет назад, когда вёл свой воздушный последний бой. Так как самолёт упал в болото под углом 90 градусов, голова лётчика находится внизу, мы видим только парашют, и спину лётчика. Еще несколько попыток приподнять тело, чтобы выложить его на плащ-палатку, которую уже приготовили ребята, но всё безуспешно. Тогда заводим концы троса за лямки парашюта.

И вот усилиями лебёдки уже натянулись лямки парашюта, и всё тело стало приподниматься из воронки. Осторожно подводим под ноги и спину брезентовую плащ-палатку и, взявшись за края, поднимаем наверх тело лётчика. Одежда на нем сохранилась очень хорошо. Сверху кожаный реглан, ноги обтянуты форменными штанами, одет в яловые сапоги. Через одно плечо перекинут ремешок планшетки, через другое, брезентовый ремешок от противогазной сумки. И вот наконец-то тело лётчика на поверхности. Наступает самый волнующий момент всей экспедиции. Осторожно отстегиваем лямки парашюта, потом стягивающий пояс лётчика, ремень на реглане. Под регланом форменный морской френч, поблескивают сильно мятые морские пуговицы. В накладных карманах, к нашему сожалению, мы находим только блокнот и отдельные листки бумаги. Но вот во внутреннем кармане видны две корочки каких-то документов. Осторожно вынимаем их и пытаемся рассмотреть.

Это комсомольский билет и небольшая корочка удостоверения личности офицера: Народный Комиссариат Военно-Морского флота, написано теснением на корочке. Рядом с этими документами сложенный вдвое конверт с письмом. От кого это письмо? Это предстоит выяснить чуть попозже, а сейчас с большими предосторожностями острым лезвием ножичка, поддеваем первую страничку комсомольского билета. Документ открыт, но все с удивлением смотрят на первую страницу документа там нет данных лётчика, чернила, которыми был заполнен документ, выцвели или растворились в воде, и поэтому мы не можем прочитать данных пилота. На моей практике это первый комсомольский билет, не заполненный, как положено, спецчернилами. Беремся за удостоверение личности. Кто же ты, пока неизвестный пилот? Лейтенант Федин? Лейтенант Цыганков? Лейтенант Румянцев или младший лейтенант Жуков? Бережно подцепив ножиком первую страничку, приподнимаем краешек документа. И вдруг первое, что бросается в глаза, это обратная сторона прилипшей к обороту маленькой фотографии, на которой с задней стороны четко читается: младший лейтенант Жуков И.О.» (Прокофьев И. «Один из четырех» http://www.airforce.ru/history/ww2/2crews/2crews_01.htm)

На фронте оказались и многие другие бывшие инструкторы курсов высшей лётной подготовки. Так, уже в первые дни войны пал смертью храбрых и первый начальник курсов Захар Пружинин. Он начинал войну в составе 212-го отдельного дальнебомбардировочного авиаполка, куда попал ещё в 1940 году по приглашению Голованова, летал на самолёте ДБ-3Ф.

Эскадрилья ДБ-3Ф, в которой находился Пружинин, в составе 5 самолётов вылетела 26 июля с аэродрома Мценск на уничтожение мотомеханизированных войск противника, двигавшихся по дороге от Демидова на Смоленск. Не долетая до цели на высоте 4000 м в районе Дубки Бувалы (севернее 40 км Спас-Деменск) экипажи подверглись атакам истребителей Me-109 и Me-110.
Один из участников того боя вспоминал: «У бомбардировщиков в бою особенно трудные и невыгодные условия. Они не могут ринуться в атаку на воздушного противника, обременённые тяжёлым бомбовым грузом, не в состоянии выполнять резкие, энергичные манёвры. В воздухе они ведут только оборонительный бой. С начала войны нас ещё ни разу не прикрывали истребители. Мы полагались только на свои силы и взаимную выручку. () Врагов было восемнадцать группа из одномоторных Me-109 и двухмоторных Ме-110. Нас было всего только пять. ()

Пушечная очередь «мессершмитта» приблизилась к самолёту Захара Пружинина, как бы на миг задержалась на нём, а через мгновение машина Пружинина перешла в отвесное пикирование, вниз, в бездну… В тот же миг Ермаков и Аркуша поймали в прицелы этот «мессершмитт» и буквально разрезали его на куски. Одновременно очереди наших друзей настигли ещё одного врага; второй Ме-110, оставляя за собой длинный шлейф дыма, стал падать к земле… Все лётчики, близко знавшие Захара Пружинина, а таких в нашем полку было много, с большой горечью и сожалением восприняли весть о его гибели. Не хотелось верить, что среди нас не будет больше сильного, жизнерадостного, с задорными искорками в серых глазах, рано поседевшего старшего товарища, отличного лётчика и мужественного воина». (Богданов Н.Г. В небе гвардейский Гатчинский. Л., 1980. Книга на сайте: http://militera.lib.ru/memo/russian/bogdanov/index.html)

В это время быстро менялась структура боевых полков. Часть лётчиков 57-го авиаполка, включая Степаняна, были прикомандированы к 46-й отдельной штурмовой авиационной эскадрильи ВВС Черноморского флота и под командованием капитана Н.В. Челнокова были направлены для получения новых самолётов Ил-2 с Воронежского авиазавода.
Из Воронежа десятка Ил-2 вылетела на юг. На одном из промежуточных аэродромов, в городе Богодухов (Харьковская область), Челноков получил приказание главкома Юго-Западного направления Маршала Советского Союза С.М. Будённого: нанести бомбоштурмовой удар по танковой и моторизованной колонне противника, движущейся по правому берегу Днепра в сторону Кременчуга. 912 августа 1941 года группа, в составе которой был и Н.Г. Степанян, совершила несколько успешных боевых вылетов с Богодуховского, Кременчугского и Полтавского аэродромов, однако при этом эскадрилья потеряла три самолёта.

13 августа 1941 года оставшиеся самолёты прилетели на Южный фронт, где 46-я ОШАЭ вошла в состав Бехтерской авиагруппы, нанося удары по войскам противника, рвущимся к Херсону. 22 августа 1941 года авиаэскадрилья уже в составе шести Ил-2 перелетела на прибрежный аэродром в районе Лузановки Одесского оборонительного района, где приняла участие в обороне Одессы. В этот же день Нельсон Георгиевич был ранен осколком зенитного снаряда и попал в госпиталь.

Вот что рассказывает об этом времени статья «Отважный лётчик штурмовой авиации орденоносец Степанян», опубликованная уже спустя год (25 октября 1942 г.) в газете «Коммунист»:
«Каховка, Запорожье, Полтава здесь громил он на грозном «Иле» колонны хищной немецкой саранчи. В этих местах в боевом содружестве со своими товарищами за три боевых вылета уничтожил до семисот фашистских солдат и офицеров.
В одном месте, при переправе немцев через Днепр, Степанян вместе с двумя другими лётчиками утопил до двух сотен фашистских мерзавцев.

Вот какой случай произошел под Одессой. Вылетев на штурмовку, Степанян заметил двигающийся по дороге отряд румынской кавалерии. Ринувшись в атаку, лётчик простриг кавалеристов пушечно-пулемётным огнем. Добрых полсотни гитлеровских наймитов были смешаны с той самой украинской землёй, на которую они так хищно зарились. Остальные румынские гусары кубарем посыпались с коней и полезли прятаться в канавы.
Предоставленные самим себе, кони помчались по полю. Испуганные взрывами и гулом мотора, они неслись в нашу сторону. Тут Степаняну в голову пришла озорная мысль. Он сделал манёвр и ревущий самолёт спикировал позади табуна. Лошади понеслись быстрее. Лётчик сделал ещё несколько заходов, как добрый пастух, направляя их в нашу сторону. Он гнал их до тех пор, пока взмыленных коней не переловили красноармейцы.
В одном из многочисленных боев на юге Степанян был ранен». (Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов и материалов, под ред Аш. Арутюняна, Ереван, 1968. С. 104. С. 64 65)

После госпиталя Нельсон вернулся в 57-й штурмовой авиаполк Балтийского флота, оборонявший тогда подступы к Ленинграду.

Он быстро входит в курс дела и начинает с сентября активно участвовать во всех боевых задачах, стоящих перед полком. Вот как об этом времени вспоминал сослуживец Нельсона, Герой Советского Союза Карасёв А.А.

Антон Андреевич Карасёв: «Мне вспоминается ноябрь 1941 года. Видимость 100 метров. Высота облачности 50-100 метров. Туман. Немцы, превосходящие силами, пошли в наступление на Колпинском направлении. Я получил приказ выслать на помощь нашим наземным войскам опытных лётчиков, умеющих летать в сложных метеорологических условиях и хорошо знающих линию фронта. Я в первую очередь обратился к Нельсону Георгиевичу и его другу Клименко Михаилу Гавриловичу. Перед ними стояла задача: в этих сложных условиях найти наступающих немцев и уничтожить их с воздуха. Мы решили вылетать по одному и через каждые 20 минут сменять друг друга в районе боя. Так мы делали по три вылета. Вечером пришла телеграмма от товарища Ворошилова, в которой говорилось, что лётчики Краснознамённого Балтийского флота в сложных метеоусловиях сумели нанести врагу большие потери. В этот день ни один самолёт врага не смог подняться в воздух. Телеграмма заканчивалась словами: «Берегите этих лётчиков, как зеницу ока». Этим я хочу подчеркнуть, что для Степаняна нелётной погоды почти не существовало. Он в любых условиях находил заданный пункт и наносил врагу непоправимые потери.

Мне с Нельсоном Георгиевичем пришлось совершить более ста вылетов, и нужно сказать, что мне очень нравилось с ним летать. Он был находчив, быстро умел оценивать обстановку боя и принимал правильное решение. Он не знал страха перед врагом, умел обмануть его и первым нанести удар». (Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов … С. 223-224)

Из-за постоянной смены своего места службы, Нельсон пока не получил ни одного письма от родных. Отсюда он пишет своей семье новое письмо, где указывает свой адрес:
«10 октября 1941 г. Дорогая Фирочка и мой славненький, маленький сыночек-джан!

Прежде всего я чувствую себя прекрасно и только беспокоюсь о вас. Вы наверное беспокоитесь о том, что давно нет письма от меня. Но, дорогая, нет возможности часто писать. Вы хоть редко получаете от меня письмо. Но я, несчастный, ничего не получаю и только о вас думаю. Дорогая, я прислал два письма. В одном письме присылаю газету, где кое-что написано обо мне. Ты его храни, когда мой славный сынок вырастет, ты ему прочтёшь. Эту газету можешь дать почитать Алешечкину и другим товарищам, которые будут интересоваться.

Ну пока, до свидания. Много писать не буду. Пиши письмо по этому адресу. Пиши, получаешь ли деньги, получаешь ли письма из дома. Пока, до свидания. Передай привет всем, особенно Евграфиной. Целуй крепко моего Вилика. Целую крепко. Нельсон.

Ладожская флотилия. Морская почтовая станция 1115 п/я 22 литера «М»

Привет вам от Клима».

Клим это Клименко Михаил Гаврилович, с которым, как мы знаем, они были в тесной дружбе еще по Батайской школе. Здесь, на Балтике, 21 октября Н.Г. Степанян был представлен к своей первой награде, а 27 ноября 1941 года получил орден Красного Знамени.

Из наградного листа на командира звена 2 АЭ 57 АП 8 АБ ВВС КБФ младшего лейтенанта Степаняна Нельсона Георгиевича:

«При переучивании на боевой самолёт «Ил-2» т. Степанян показал отличные результаты. Будучи на Южном фронте, он сделал 10 боевых вылетов на уничтожение живой силы и военных объектов противника на подступах к г. Николаеву.

За время пребывания во 2-й АЭ т. Степанян с 28 сентября по 13 октября сделал 20 успешных боевых вылетов в группе в составе 3-4 самолётов на разгром германского фашизма на подступах к г. Ленина.

За эти вылеты группой уничтожено и выведено из строя: 51 автомашина, 8 танков, 1 цистерна, 19 зенитных орудий, 40 зенитных автоматов, 3 бронемашины, 1 мотоцикл, 8 фургонов, 4 повозки. Кроме того, уничтожено много живой силы противника. Как командир звена показывает пример дисциплинированности, мужества и отваги остальному личному составу.

Согласно приказу НКО № 0299, т. Степанян достоин правительственной награды за 20 боевых успешных вылетов.

Командир 57 АП майор Морозов

Военком 57 АП батальонный комиссар Кузьмин

Достоин награждения орденом Красного Знамени.

Командир 8 авиабригады полковник Логинов

Военком 8 авиабригады бригадный комиссар Александров

Заключение вышестоящих начальников

Достоин правительственной награды ордена Красного Знамени.

Командующий ВВС КБФ генерал-майор авиации Самохин

Военный комиссар ВВС КБФ дивизионный комиссар Пурник

Заключение Военного Совета Флота

За 20 боевых успешных вылетов по уничтожению автоколонн и живой силы противника и проявленные при этом личное мужество и отвагу наградить младшего лейтенанта Степаняна Нельсона Георгиевича орденом Красного Знамени и просить правительство СССР утвердить постановление Военного Совета флота.

Командующий КБФ вице-адмирал Трибуц

Член Военного совета КБФ дивизионный комиссар Смирнов

Член Военного совета КБФ бригадный комиссар Вербицкий

29 ноября 1941 г.»

(Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов и материалов, под ред Аш. Арутюняна, Ереван, 1968. С. 22-24)

Современному молодому человеку, живущему в мире постоянной коммуникации, покажется невозможным, что полгода, начиная с первых дней войны, Нельсон не получал известий из дома. Лишь в декабре до него доходит первое письмо от родителей, которое долго скиталось по разным адресам полевой почты. Он сразу же отвечает:

«22 декабря 1941 г. Здравствуйте, дорогие папа, мама, Фира и мой славный Вилик! Первым долгом хочу сообщить о том, что 27.11.41 г. этот день является одним из великих дней моей жизни, когда правительство высоко оценило нашу боевую работу на подступах к городу Ленина против немецких оккупантов и наградило высокой наградой орденом Боевого Красного Знамени. В этот день я дал клятву, что буду бить врага только на отлично. Мы уверены в своих силах. Знаем одно, что враг будет разбит и победа будет за нами. Все, кто пытался протянуть свои грязные, кровавые руки на Россию, терпел крах. И на этот раз убедятся немецкие головорезы, что Россия для них послужит могилой. Дорогие мои, находясь в тылу, не менее малую роль можете сыграть вы, каждый лишний час работы даст много полезного для фронта. Я был рад, когда узнал, что Фира дала мое тёплое обмундирование для бойцов нашей Красной Армии.

Дорогие мои, я очень беспокоюсь за моего славного Вилика. Хочется знать, где он. Мне хотелось бы, чтобы вы его взяли в Ереван. Фире трудно будет возиться с ним, тем более она сейчас много работает. Пишите, где Фира и Вилик, получали ли письмо, потому что за 6 месяцев я не получал ничего ни от вас, ни от Фиры. Если я знал бы, где Фира, возможно забрал бы к себе. Я уверен, что она бы смогла работать на этих самолётах, на которых я летаю. Я знаю, что она так же жаждет быть в действующей части. ()

Папа, я всё время был в Ленинграде. Письмо пишите по адресу Н-Ладога. Почему я не хочу дать свой почтовый ящик, лишь потому, что не бываем в одном месте и по причине этого письма пропадают, а с Ладоги я всегда могу получить. Тем более я нахожусь тут пока.
Пока, до свидания. Целую крепко всех вас. Горячий поцелуй моему славненькому Вилику. Нельсон.
Адрес для писем г. Новая Ладога (Ленинградская область).
Почта до востребования. Степанян Н.Г.»

(Письмо из личного архива Вильсона Нельсоновича Степаняна)

«4 января 1942 г. Здравствуйте, дорогие родители! Первым долгом разрешите поздравить вас с новым победоносным годом! Этот год войдёт в историю русского народа как год окончательного разгрома фашистских мерзавцев. Не очень давно написал я подробное письмо, наверное уже получили.

В письме я прислал вырезки из газет, где было написано о высокой награде, которую я получил. Но, дорогие мои, я чувствую себя хорошо. Очень беспокоюсь о вас. Меня беспокоит судьба моего Вилика. Куда они делись с Фирой? Неужели не догадались взять его в Еревань? Дорогие мои, не знаю, дождусь ли я получить новое письмо, но надеюсь в скором времени получу от вас письмо. Папа, я хочу описать одну из интересных встреч с немецкими пленными. Не очень давно на подступах к Ленинграду были убиты 1500 чел. немецких солдат и офицеров, но часть была взята в плен. Но не можете представить, насколько они были вшивые, они уже были похожи не на арийцев, как они себя считают, а на чёрных собак. Они заявляют, что не купались месяца 3-4. Последнее время голодают, потому что нечего грабить. Ввиду этого отступают, с каждым днём. В ограбленных местах не осталось ничего.

Но, дорогие, можно очень много написать таких примеров, но пока до свидания. Целую крепко всех.

Пишете все подробно. Целую, Нельсон.

Мой адрес: Ленинградская область, г. Новая-Ладога. Почта до востребования». (Там же)

Несколько слов о том, что происходило с семьей Нельсона, пока глава семейства отважно сражался на фронте.

Фира оставалась работать техником на курсах высшей лётной подготовки в Минеральных Водах. Приказом ГУ ГВФ от 27 октября 1941 года КВЛП были перебазированы в Ташкент. Все сотрудники вместе со своими семьями также вынуждены были эвакуироваться. Дорога была долгая и утомительная. Несмотря на то, что на руках у Фиры, кроме маленького сына, была ещё её больная мать Рахиль, переезд прошел благополучно. Трудность заключалась в том, что надо было успевать выходить на работу в разные смены, оставляя дома маленького ребёнка и старенькую мать.

Фира неоднократно обращалась к начальству, чтобы её отпустили к родителям мужа в Ереван, но в военное время, когда каждый специалист был дорог, никто особенно не вникал в семейные и бытовые трудности.

В личном деле Фиры сохранилось её письмо на имя начальника ГУ ГВФ генерала-полковника Астахова от 22 мая 1943 года: «Я техник Г.В.Ф. работаю с 1935 г. в эксплоатации. В настоящее время работаю на КВЛП. Работать на Ли-2 техником сейчас по семейным обстоятельствам не могу в связи с тем, что работать нужно в разное время суток и время работы бывает вечернее, а у меня есть ребёнок и больная мать, которая не поднимается с постели, что требует за ними уход.

Я просила командование Курсов перевести меня на другую работу, чтобы я могла только днем работать, пока ребёнок находится в детском саду. Командование не пошло мне навстречу и отправило меня в Отдел кадров в г. Москву.

В данное время я выехать на новое место работы не смогу, переезд одной мне будет затруднен.

Прошу Вашего разрешения предоставить мне отпуск на некоторое время до приезда моего мужа. Степанян Нельсон Герой Советского Союза в данное время находится на лечении после ранения на фронте, после чего будет в Ташкенте и поможет мне переехать на новое место работы.

Прошу в просьбе моей не отказать.

Техник Курсов ВЛП Гринштад».

(Архив гражданской авиации. Личное дело Ф.М. Гринштад)

Видимо, и на это письмо не было ответа, поскольку в июне того же года, начальник курсов Петров посылает телеграмму начальнику управления кадров ГВФ Лавренову: «Четвёртый раз запрашиваю, куда направить сверхштатного авиатехника КВЛП Гринштадт. Прошу дать указания».

В июле 1943 года Петрова сменяет Титов на посту начальника КВЛП. Но и Титов не может решить этот вопрос, о чем свидетельствует следующая телеграмма в Москву от Титова в сентябре «техник Гринштад Ф.М. выехать в Вологду отказалась, по своему желанию выехала в Еревань, из штата курсов исключена». (Там же)

«3 февраля 1942 г. Дорогие папа, мама, Демиль, Маня и все остальные родственники! Первым долгом поздравляю с новым победоносным годом, несмотря на то, что уже прошел месяц. Вчера получил две открытки от 30 ноября и 21 декабря 1941 г. Очень рад, что вы все здоровы, что мой славный брат также встал на защиту нашей Родины это наш долг перед Родиной. Мы должны его с честью выполнить. () Дорогие, я чувствую себя прекрасно, только беспокоюсь о вас. Много писать не буду. Когда получу от папы еще письмо, тогда напишу подробно, а от вас получаю письма очень редко и с большим опозданием. Как только получите это письмо, пишите мне по этому адресу: КБФ ВМПС, почтовый ящик 30/1 Степаняну Н.Г.

Ну пока, до свидания. Передаю горячий привет с поцелуями всем. Мама, папа, Маня, напишите от меня Демилю горячий боевой привет с братским поцелуем, напишите его адрес.
Нельсон».

(Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов и материалов, под ред Аш. Арутюняна. Ереван, 1968. С. 104-105)

«22 марта 1942 г.

Дорогие папа, мама, Демиль, Маня!

Вам покажется странным, когда получите моё письмо и узнаете, что я нахожусь в Ташкенте. Но я здесь буду не больше, чем 45 дней в связи с тем, что я получил несколько писем от Фиры и прилетающие товарищи рассказывали, какая обстановка создалась вокруг неё. Я попросил разрешения выехать, тем более была возможность.

Я очень хотел бы повидаться с вами, но ничего не поделаешь, время военное, а я военный человек, и с этим надо считаться. Я уверен, что мои родители поймут это. Безусловно, мне очень хочется побывать в родном городе, повидаться со всеми родными и знакомыми, ещё больше хочется увидеть своего славного брата, который также выполняет долг перед Родиной. Случайная пуля фашиста ранила моего брата, но я уверен, что он отомстит. Я желаю ему быстрей поправиться, я отомщу за него. Дорогой папа, 25 марта я вылетаю обратно, числа 5 апреля буду на старом месте, пишите туда по последнему адресу.

Посылаю тебе вырезки из газет, так как интересуешься, как я работаю. Вилик, Фира и её мать чувствуют себя хорошо, живут средне.

Вилик немного вырос, очень смышленый ребёнок, всё понимает и говорит. () Вас интересует, узнал ли он меня. Сначала поцеловал, потом смутился, а через минут 20 говорит: «Папа пришёл».

Сначала Фира хотела приехать к вам, но решила покамест воздержаться: переехать со всем хозяйством в настоящее время невозможно, она будет ехать месяца три, не меньше, а сейчас всякие эпидемии, ребёнок может заболеть. Она пока решила остаться и работать на курсах. Конечно, она допустила ошибку, когда курсы переезжали, нужно было тогда и переехать в Ереван, она могла там легко устроиться на работу.
() Ну, пока, до свидания. Вилик, Фира и Рахиль желают скорее поправляться Демилю, пишите о нём подробно. Горячий привет от всех нас.

Крепко целую маму, Демиля и всех.

Нельсон».

(Там же. С. 105-106)

«22 июня 1942 г. Здравствуйте, дорогие папа, мама, Демиль и все родственники! Только что получил письмо от 11 мая и от 2 июня одновременно, где и была карточка Демиля. Я очень рад, что Демиль чувствует себя хорошо и ходит.
Папа, ты спрашиваешь, летаю ли я после того, как стал секретарём парторганизации. Безусловно, даже больше, чем до этого, мое основное дело летать и уничтожать технику врага. Одновременно я выполняю партийную работу. Ты хочешь узнать номер газеты, когда меня наградили орденом Красного Знамени. Я не помню. Также относительно газет, их так много, и в разных газетах, что я особенно не интересуюсь.

Ну, пока до свидания, особенно много писать не буду, так как подробно писал в предыдущем письме. Посылаю вырезки из газет, где меня наградили орденом Ленина. На днях получил звание капитана.

Передайте всем привет. Крепко целую, Нельсон.

P.S. Следующий раз пришлю фотокарточку. У меня их много, только одного меня нет. Больше всего беспокоюсь за Вилика, так как он болеет, а Фира молчит, тем более, настали жаркие дни… Не знаю, что подумать».

(Там же. С.107)

«Август. 1942 г.

Здравствуйте, дорогие родители!

Недавно я послал вам вырезки из газет и подробное письмо, наверное, уже получили. Я чувствую себя хорошо, чего и вам желаю. От Фиры давно не получал писем, меня очень беспокоит здоровье Вилика. В первых числах июля в Ташкент поехал один из наших техников, я написал письмо, он должен зайти к ним. Вот теперь жду его, когда он приедет и расскажет, как мой сыночек поживает. Но я сам чувствую, что при такой жаре особенно хорошо не может чувствовать, безусловно, жара подействует.

Дорогие, пишите, какие новости у вас, как здоровье Демиля, что с ним будет дальше, куда он будет определенно назначен или останется в Ереване. Если он ещё чувствует себя плохо, пусть немного, если есть возможность, поработает на месте. А когда снова станет полноценным здоровым воином, тогда он смело может идти на передовые линии это долг и обязанность советского патриота. Я знаю, что он рвётся на фронт, ему хочется скорее вернуться в строй защитников Родины, но на фронте нужны здоровые люди.

Напишите, где сейчас Гаруник и как его здоровье, меня очень интересует. Прошу вас, пишите мне более подробные письма. Папа иногда пишет очень много, но в каждом письме повторяется. Очевидно, это уже в порядке критики, он считает, что если много написано, то это подробно. Надеюсь, папа не обидится на эту мою критику лучше написать коротко, но обо всем, обо всех.

Обо мне не беспокойтесь. Скоро пришлю 2000 рублей переводом. Высылаю вырезки из газет и фотокарточку, а то в каждом письме просите, а у меня все времени не было сфотографироваться.

Ну, пока до свидания, горячий привет всем, всем от меня и моих боевых товарищей.
Целую крепко-крепко. Нельсон».

(Там же. С. 108)

В этот период Нельсон постоянно наращивал свое мастерство.

28 декабря 1941 года командир звена младший лейтенант Н.Г. Степанян был представлен к званию Героя Советского Союза. Одновременно с ним к высокому званию были представлены командир 3-й авиаэскадрильи капитан Н.В. Челноков, его заместитель капитан А.А. Карасёв и лётчик младший лейтенант А.Е. Мазуренко.

После этого эскадрилья и весь полк перелетели на аэродром Борки на Ораниенбаумском плацдарме для помощи войскам, обороняющим его. Этот аэродром оставался основной базой полка вплоть до февраля 1944 года, несмотря на то, что ему периодически приходилось перебазироваться на другие участки Ленинградского фронта.

О том, как выглядел этот аэродром и как туда приходилось добираться, можно прочитать в воспоминаниях лётчика-истребителя, служившего в соседнем полку прикрытия, Анатолия Лашкевича:

«Стало известно, что нас вечером переправят кораблём прямо в Ораниенбаум: от Тучкова моста, по Финскому заливу. Время было, и мы уговорили командира провезти нас по городу. Легендарный город выглядел сурово. Народу совсем мало. Неприятно было смотреть на окна, заклеенные крестнакрест бумагой. Несколько раз слышалась стрельба зенитных орудий. В небе, на большой высоте, рыщет немецкий разведчик. Наша грузовая машина прошла Литейный проспект и свернула на главный проспект Ленинграда: тогда он назывался не Невским, а Проспектом 25 октября. Как и прежде, величаво стоят старинные дома. Осиротел Аничков мост без прекрасных коней П. Клодта: их укрыли от варваров. Трамваев не видно. С Дворцовой площади мы повернули по набережной к пристани у Тучкова моста. Хорошо, что мы посмотрели на Ленинград. Ведь мы за него будем драться…

Быстро темнело. Погрузившись на минзаг «Вятка», пошли в Финский залив. Нас предупредили:
— В пути корабль будут обстреливать с южного берега. и поинтересовались: А плавать-то вы умеете? Может, придется искупаться!

Действительно, когда мы вышли в Финский залив, с захваченного врагом берега началась стрельба. Стреляли трассирующими пулями, которые гасли в темноте далеко от нашего корабля. Так и простояли мы на палубе, пока не пришли в Ораниенбаум. На берегу нас ждала грузовая машина, и по асфальтовой дороге вдоль берега залива мы прибыли к новому месту базирования. Не доезжая до поселка Лебяжье, машина свернула влево на проселочную дорогу. В полутора километрах от берега оказался наш новый аэродром. Нас привезли на взлётно-посадочную полосу. Рядом с ВПП с трёх сторон окружённый лесом основной аэродром, он стоял раскисший. Все полёты весной производились только с ВПП, она была расположена юго-восточнее деревни Борки, отделённая от основного аэродрома участком пересечённой местности и связанная с ним узкой просёлочной дорогой. ВПП имела размер 1100 x 60 метров. За её границей местность была болотистая, растительность почти отсутствовала, и это усложняло маскировку самолётов. По краям полосы на деревянных настилах с северной стороны стояли истребители, с южной штурмовики Ил-2. Тут же стояли улетевшие из Новинок 5 новеньких Як-7Б и 6 ЛаГГ-3. Укрытий для самолётов в районе ВПП не имелось». Лашкевич А. И. В воздушных боях. Балтийское небо. М.: Яуза: Эксмо, 2010. Книга на сайте: http://militera.lib.ru/memo/russian/ lashkevich_ai01/index.html)

Лётчики 57-го полка выполняли постоянные удары как по целям на суше, так и по морским объектам. Если обратиться к сведениям из наградных листов Степаняна, то хорошо просматривается его боевой путь за этот период. Так, 28 мая 1942 года Н.Г. Степанян метким бомбовым ударом лично уничтожил транспорт противника. Всего же за два дня 28 и 29 мая 1942 года группа штурмовиков под его командованием уничтожила также 3 транспорта водоизмещением по 5.000 тонн каждый, 2 сторожевых катера и 1 тральщик противника.

За проведение целого ряда успешных операций командование Балтийского флота 9 июня 1942 года наградило Н.Г. Степаняна орденом Ленина. А через пять дней, 14 июня 1942 года, вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания Героев Советского Союза Н.В. Челнокову и А.А. Карасёву. Фамилий А.Е. Мазуренко и Н.Г. Степаняна в Указе не было. Как пишет А.А. Симонов «по всей вероятности, кто-то в Главкомате ВМФ решил не отмечать столь высокой наградой молодых лётчиков. В ответ на это Военный Совет Балтийского флота 23 июня 1942 года посылает в Главкомат телеграмму, в которой вторично просит присвоить звание Героя Советского Союза А.Е. Мазуренко и Н.Г. Степаняну». (Симонов А.А. Тактика штурмовой авиации ВМФ в Великой Отечественной войне // Нельсон Степанян. Сборник материалов, под ред. А. Мелконяна. Ереван, 2015. С. 32-35)

Сохранилась архивная справка, в которой отражена эта история.

«Для служебного пользования. Экз. единств.
Справка

По телеграмме ВС КВФ от 23 июня 1942 г. О представлении к званию Героев Советского Союза. Военный совет Краснознаменного Балтийского флота два раза представлял к присвоению звания Героя Советского Союза капитана СТЕПАНЯН Нельсона Георгиевича и лейтенанта МАЗУРЕНКО Алексея Ефимовича. Описание их боевых подвигов указано в наградных листах, имеемых в Команд. Управл. Товарищам Степаняна и Мазуренко по их совместной боевой работе ЧЕЛНОКОВУ и КАРАСЕВУ присвоено звание героев Советского Союза. Т.Т. СТЕПАНЯН и МАЗУРЕНКО продолжают драться с врагами нашей Родины и уничтожили уже несколько транспортов, тральщиков и сторожевых катеров.

Военный Совет КФВ вторично просит присвоить им звание Героев Советского Союза. Нач.1 отделения 4 отдела КУ ВМФ Интендант 3 ранга: (Головатюк) Интендант по учету 1 отделения Т/интендант 1 рангa: (Лигоцкая)».

На справке замечание Главкома ВМФ Н.Г.Кузнецова:
«т. Малышеву. Почему так? Кузнецов. 5 августа 1942 г.»

(На сайте «Книга Памяти Великой войны» http://4wd-shop.ru/pok/9100/img_1279.jpg)

В сентябре близкий друг Нельсона Михаил Клименко отправил письмо Георгу Константиновичу Степаняну, с которым они также были знакомы еще по мирной жизни в Минеральных Водах. Было очень приятно увидеть, что это письмо сегодня выставлено как дорогая реликвия в экспозиции, посвященной Великой Отечественной войне в Национальном музее в Ереване. Письмо написано простым языком, но в этих словах чувствуется и гордость за успехи своего друга, и желание поддержать родителей Нельсона, и ностальгия по той далекой мирной жизни, когда можно было спокойно посидеть за бокалом хорошего домашнего вина.

«19 сентября 1942 г.

Здравствуйте, Георгий Константинович!
Шлю Вам боевой привет и самое лучшее пожелание в Вашей жизни. Первым долгом сообщаю, что я и Ваш сын Нельсон живы и здоровы. Георгий Константинович, Вам наверно известно, что я с Нельсоном воюю вместе, с первых дней нашей Отечественной войны, бьем озверелых врагов на воде и на суше.

Как воюет Ваш сын, а мой самый близкий товарищ, Вам, наверно, известно из нашей печати, да и по радио, наверное, много раз слышали о боевых подвигах Вашего сына.
Мы с Нельсоном вместе уже с 1937 г. работали, ковали кадры. И вместе пошли защищать нашу Родину. Давно собирался Вам написать письмо, и всё как-то забывал или ленился, сегодня решил. Вы, наверное, меня не забыли, помните, Вы приезжали в Минводы к Нельсону, меня звать Михаил, фамилия Клименко.

Я к Вам часто приходил, когда Вы были у Нельсона, очень хорошо помню то вино, которое Вы привозили Нельсону, хотелось бы еще так провести время.
Озверелый Гитлер нарушил всю систему жизни. Нарушил покой народа, который так мирно и культурно жил. Но ничего, подойдёт скоро тот час, когда он начнёт расплачиваться за всё, что он натворил, а этот час недалёк.
Что нового на нашем фронте, где мы с Нельсоном воюем? Также озверелые псы пытаются лезть к Ленинграду, но им это никогда не удастся сделать, город Ленина, как был колыбелью пролетарской революции, так и останется. Он у ворот Ленинграда оставил сотню тысяч своих войск и ещё оставит, если не прекратит свой дурной замысел.

Привет Вам от Нельсона, от меня передавайте Вашей жене и Вашим детям.
С горячим приветом, Клименко Михаил Гаврилович».

(Письмо в экспозиции Национального исторического музея Республики Армения)

Осенью 1942 года Н.Г. Степанян совершил 10 успешных боевых вылетов по уничтожению кораблей противника, а также для подавления огневых точек, живой силы и техники противника на сухопутном фронте. Т.к. ответа на вторичное представление к геройскому званию так и не поступило, командование Балтийского флота 21 октября 1942 года награждает лётчика вторым орденом Красного Знамени.

А через два дня выходит долгожданный Указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении Нельсону Георгиевичу Степаняну звания Героя Советского Союза.

В ноябре 1942 года полк всем составом базировался на Гражданском аэродроме в черте Ленинграда. В это время Н.Г. Степанян был назначен командиром 1-й авиаэскадрильи полка. (Симонов А.А. Тактика штурмовой авиации ВМФ в Великой Отечественной войне // Нельсон Степанян. Сборник материалов, под ред. А. Мелконяна. Ереван, 2015. С. 32-35)

Вот ещё одна газетная статья, относящаяся к этому времени, под названием «Балтийский орёл»: «Хороший лётчик-штурмовик это сочетание высших физических и духовных качеств человека, это лётное мастерство, доведённое до совершенства. У Степаняна темперамент истребителя соединяется с расчётливым аналитическим умом бомбардировщика. Он храбр, но храбрость эта никогда не перерастает в браваду; хладнокровен, но никто ещё не сравнивал его хладнокровие с равнодушием.

Вера в свой самолёт не подменяет в нём веры в себя. Он рассчитывает не только на крепость брони и мощность мотора «Ила», но и на свою хитрость, изворотливость; на свой намётанный глаз и крепкие руки штурмовика, и всё-таки Степанян редко бывает доволен собой; как бы успешно ни закончилась атака, он всегда найдёт повод отругать себя, обнаружить в своих действиях ошибку, и в следующий раз эта ошибка уже не повторится.

В бою Степанян думает не только за себя, но и за противника. Он научился мгновенно оценивать обстановку, приучил себя даже в самые тяжёлые минуты прикидывать: «А как бы я поступил на месте врага?». Он почти наверняка угадывает, с какой стороны зайдет в атаку «Мессершмидт», какую поправку для следующего залпа возьмут немецкие зенитчики. И именно поэтому, совершив 135 эффективных штурмовок цифра рекордная не только для балтийской авиации, Степанян ни разу не испытал горечи поражения, ни разу не возвращался на свой аэродром по земле. Воевать год на одном самолёте, воевать с огромным напряжением и максимальным эффектом это тоже своеобразный рекорд и лучшая характеристика мастерства и отваги лётчика.

Один учёный сказал, что в свои изобретения он вложил три процента вдохновения, десять процентов терпения и восемьдесят семь процентов трудового пота.

Лётчик Нельсон Степанян может с полным основанием сказать, что секрет его успехов заключается в такой же формуле. И в бою, и на земле, в первом месяце войны, и на шестнадцатом учился и учится он искусству побеждать. Степанян любит говорить, что хорошему штурману не обязательно быть лётчиком, но хороший лётчик непременно должен быть хорошим штурманом. Это не просто красивая фраза, а глубокая истина.

Степанян командир самолёта «Ил-2». Он его пилот, он же и его штурман. Капитан знает, что в воздухе он остаётся один. Никто не рассчитает ему данные на бомбометание, не поможет определиться, не нажмёт кнопку бомбосбрасывателя. Всё это он должен сделать сам и сделать так, как если бы это выполнил за него настоящий опытный штурман.

Сейчас Степанян может летать без карты. Лётчики говорят, что его память «запеленговала» все развилки и перекрёстки дорог, изгибы речек, конфигурацию населённых пунктов. Он знает, что в одном районе лес хвойный и редкий, а в другом лиственный и густой. Если работникам штаба нужно расшифровать фотоснимок, они приносят его Степаняну и спрашивают.
— Где это место на карте?

Степанян смотрит и показывает:

— Вот здесь.

Показывает с предельной точностью. Это не шедевры памяти и не вдохновение. Как раз те самые 87 процентов трудового пота, о котором говорил учёный.

Степанян бьёт только наверняка. Он любит и УМЕЕТ рисковать. Но иногда азарт бойца оказывается в нём сильнее трезвого расчёта. Так было в тот день, когда Степанян с пикирования бросился в атаку на немецкий транспорт. «Ил» нёсся к воде.

На высоте 300 метров (убийственно малая высота, но он хотел расколоть эту посудину пополам одним ударом) Степанян нажал кнопку. Взрыв необычной силы потряс воздух, пламя взметнулось в небеса. На мгновение Степанян потерял сознание. Он очнулся на высоте 550 метров туда забросила его машину взрывная волна. А внизу расстилалось спокойное море и не говорило о том, что только сейчас балтийские глубины поглотили останки транспорта в три тысячи регистровых брутто-тонн, начинённого немецкими боеприпасами.

Степанян бил по многим целям. Если бы на бомбах оставались имена лётчиков, которые их сбрасывают, то восемь букв, составляющих фамилию балтийского орла, с ужасом повторяли бы немецкие танкисты и моряки, артиллеристы и минометчики, пехотинцы и кавалеристы.

Степанян вовсе не жестокий человек. Он весёлый и хороший товарищ, острослов и верный друг. Когда в одном полёте Степанян увидел, что немецкие зенитчики пристрелялись по самолётам Челнокова и Карелова, снаряды рвались в двух-трёх метрах от хвостов «Илов» он, не раздумывая, бросился вперёд. Он принял удар на себя, получил три прямых попадания, но уничтожил зенитки и спас товарищей. Это и есть настоящее балтийское мужество, это и есть подлинная любовь к людям, потому что он спас не только двух друзей, но и двух замечательных лётчиков, которые на следующий день снова и снова били врагов.

Недавно Степанян водил группу на штурмовку переднего края врага. Когда лётчики легли на обратный курс, они услышали в шлемофонах голос земли: «Бомбили отлично. Молодцы!». И едва ли не самой лучшей наградой были для Степаняна эти слова с родной земли, за счастье и свободу которой он сражается.

Лейтенант И. БАРУ».

(«Красный флот» 24 октября 1942 г. Цит. по: Дважды Герой Советского Союза Нельсон Степанян. Сб. документов и материалов, под ред. Аш. Арутюняна, Ереван, 1968. С. 52-54)

Большой опыт инструкторской работы позволил ему с достоинством выходить из самых сложных ситуаций, а боевые вылеты проводить с холодным расчётом и отчаянной дерзостью. Приведем несколько рассказов. Так, однополчанин Нельсона, Герой Советского Союза Георгий Попов вспоминал о Н. Степаняне: «Меня всегда поражало умение подполковника Степаняна глубоко анализировать обстановку, точно оценивать поведение каждого лётчика и делать правильные выводы А главное он обращает исключительное внимание на степень подготовки лётного состава. Например, с молодыми лётчиками он никогда не делал на подходе к цели сложных перестроений; маршрут и самую атаку строил иначе, чем с более опытными штурмовиками. Так он добивался компактности группы при любом её составе. А это и есть искусство ведущего». (Гиляревский В.П. Война: морские летчики о боевом пути 47-го штурмового авиаполка ВВС ВМФ. М., 1992. Кн.2. Балтика. С. 62)

Боевой друг и товарищ Нельсона, Захарий Лазарев, писал:
«На любой местности ориентировался Нельсон Степанян. Конечно, здесь сказывалось и то, что до войны он долго работал в ГВФ, налетал там миллион километров и исключительно точно водил свой самолёт при помощи компаса». (Там же. С. 59)

С 12 по 18 января 1943 года полк штурмовыми ударами содействовал войскам Ленинградского фронта по прорыву блокады Ленинграда, а с 10 по 27 февраля 1943 года принимал участие в Красноборской операции по расширению коридора между Ладожским озером и Синявинскими высотами. Штурмовики оказывали содействие войскам 55-й армии, наступающим на колпинском направлении.

24 апреля 1943 года за особые отличия в операции по прорыву блокады Ленинграда 57-й пикировочно-штурмовой авиационный полк был преобразован в 7-й гвардейский пикировочно-штурмовой авиационный полк. Однако Степаняна в полку уже не было, после второго ранения он был вызван на родину по предложению руководства Республикой Арменией для проведения торжественных встреч с тружениками тыла.