Из сборника стихов Григория Мосесова «В острогах беженской судьбы».
Другие стихотворения из сборника — здесь.
Дата
Январский слепень… Дошлый свет…
Вновь оживает миг кровавый…
Смертельно раненный Поэт,
Вдруг осознав — спасенья нет! —
Рванулся вверх рукою правой,
И как в предсмертный взмах пловца,
Вобрав в себя всю боль пространства,
Рука вдруг хлещет в подлеца, —
Попав в бездушье государства.
Пляшите, гады, котильон!
Пируйте новую удачу!
Россия в трауре… а значит
Вас нет у будущих времён.
От этой боли прочь бегу,
Но каждый снег — как зов расплаты,
Как оттиск самой чёрной даты —
Следы Дантеса на снегу.
— — — —
Всё было просто в тот январский день…
Мороз водил свой хоровод умело,
С остервенением и слишком как-то смело
Пытался скрыть убийцы злую тень.
Рыдала Натали: — Ты жив?! Ты жив?!?
А рана медлила с спасительным прощаньем,
И отсвет дня был сумречно лжив,
И зрился Господа ненужным подаяньем.
Толпа свой злостный и клыкастый смех
Сменяла вновь ухмылкой одичалой…
Один лишь Он — предсмертно величавый —
Не прост был — в мудром бегстве ото всех.
Певец свобод! Он будущим дышал, —
Предав прощенью гордому всё это.
Он дням своим уже не принадлежал.
Он уходил в бессмертие Поэта —
В сердца людей.
— — — —
Как будто Запад и Восток,
С тобой мы несоединимы,
Хотя одной судьбой хранимы
И мчит нас жизнь в один поток.
Взращённый южными ветрами,
Люблю я северный мороз,
Люблю страну твоиз берёз,
Взлелеян звёздными ночами.
Люблю церквей колокола,
Когда-то звавшие на вече,
Люблю страну той самой речи,
Что миру Пушкина дала.
И с болью думаю в ночах,
По чьей вине и к чьей отраде
Тоску по нежности Саади
Я усмотрел в твоих очах.
Зачем, как радуга горда,
Так, словно вовсе ненароком,
По всей судьбе моей — как роком —
Прошлась и скрылась навсегда?
Как будто Запад и Восток,
С тобой мы несоединимы,
Хотя одной мечтой хранимы
И мчит нас жизнь в один поток.
— — — —
У памятника Низами
Над Низами застыли облака…
Недвижим небосвод, упрятавший все звёзды.
Чуть слышно плещет Времени река,
Суда надежд отсчитывают вёрсты.
На плечи давит тяжкая аба,
Вся «поседевшая» от непогоды пыток,
Немеет в долгом ожидании рука,
Посланьем Дню сжимающая свиток.
Опередивший многие века,
Рождён предчувствием и «Герник», и фиест,
Томящийся танцовщицей Дега, —
Людского общежитья манифест.
«Мы лжи не знаем, мы во всём просты,
Ночные сны — и те у нас чисты,
Мы все достатком меж собой равны,
Богатством равно мы наделены.
Один затмить другого не спешит,
И плач другого нас не рассмешит…»
А где-то, в полушарии другом,
Уитменовой тенью стынет совесть,
И треплется в бесчувствии глухом
Поэта страстью сложенная повесть.
«Я верю в достоинство человека всех рас и веков,
Народ мой выслал меня вперёд,
Моими устами поёт безграничная уверенность…
Каждый из нас неминуем,
Каждый из нас безграничен —
Каждый из нас обладает
правом на эту землю…»
О, сколько знают их — воззваний сквозь века —
Восток и Запад, рвущиеся к устью!..
Но хлещет болью Времени река,
Как снегом с гор, питаемая грустью…
Над Низами застыли облака…
Недвижим небосвод, упрятавший все звёзды,
Верительною грамотой рука
Сжимает свиток, в ожиданьи…
(1989 год)
— — — — —
Мы — беженцы. Исход был предрешён