(К международному Дню философии 16 ноября 2017 г.)
Роль философии можно уподобить роли отца, заботливо пекущегося о чадах и о всем семействе. Под чутким присмотром патера растет культура и общество и выпалываются сорняки и паразиты. Именно философия дает духовную жизнь всему, а значит и жизнь реальную и практическую. Без философского напутствия мысли плоски, а дела бесцветны. Философия в науке, что монарх на троне. А там, где есть монарх, там господствует благочинность и стабильность. Но философия не абсолютна. Философия – посредник между космосом и человеком, переводчик гласа космоса, гласа природы. Порядок вещей, к которому стремится человечество, это тот же порядок, к которому стремится вся природа. Но человеку надо показать этот путь. Именно правильная трансляция неуловимых обычным человеком сигналов космоса во благо человечества дает силу философии. Согласование между природой и разумом имеет место не потому, что природа разумна, а потому, что разум природен. Структура разума подобна структуре космоса. Философия устилает человеческую дорогу мягким покрытием, берегущим людей от ран и бед. От ее чуткости, проницательности и отеческой доброты зависит успешность указываемого ею пути.
Но обычному человеку нелегко понять философа. Точно так же ребенок, за которым присматривает родитель, не может понять, от каких опасностей и бед предостерегает его родитель, так и рядовой человек не сможет опознать в философии подушку безопасности для него. Только когда ребенок сам становится родителем, тогда он начинает понимать, благодаря чему он сам состоялся, и теперь предстоит то же самое повторить и ему.
Философ прокладывает дорогу обществу, расставляет указатели на перекрестках. Истинное назначение философии – борьба за правду и справедливость, борьба со всем, что лишает людской радости. Зрелость общества можно определить по его отношению к философии. Если общество недооценивает философа или пренебрегает им, это не унижает философа, это уничижает само то общество, которое подобно несмышленному ребенку дерзит своему родителю. Наше армянское общество удивительно терпеливо – оно допускает и прощает все, кроме философии.
Но вина философа в этом есть. И она в том, что он проиграл сражение. Общество попало в плен, отдано в рабство. Если нет своей философии у общества, то приходится работать на то общество, у кого она есть. Философия – это вечное сражение – и риск проигрыша своему вечному оппоненту – своей тени, которая все очерняет, уплотняет, наводит мрак и ужас на только что бывшее светлым и прозрачным. Его тень – это двойник, который за спиной злобно следит за ошибками философии, и готов нанести удар отравленным ножом. Человек, который не может создавать, хочет и будет разрушать.
Где свет, там и тень, где дух, там и материя, материальное, грубое, плотное, дикое начало, которое подобно грязи мутит и опускает все идеальное. Материальное – не имеет духа, не имеет своей уздой возвышенный разум, который считается с идеальными законами космоса и регулирует жизнь и материю в соответствии с этими законами, постигнутыми как истина. Философия, лишенная морали, как например, марксизм, лишена и Истины. Но, истина проста и не скрыта, в то время как ложь сложна, глубоко скрыта, надменна, подозрительна и беспокойна, и ее вымышленное ложное знание, кажущееся заполненным божественным устремлением, часто ошибочно принимается за верховную мудрость. Сегодня вузы предлагают нам подготовку к добротной профессии менеджера некой компании, утаив от нас наше царское происхождение, право на престол и творение жизни в счастье, красоте, любви, богатстве и безопасности, в свободе и независимости от всех земных правителей и работодателей.
Некоторые полагают, что «любовь к мудрости» выше науки. Ибо наука характеризуется повторяемостью результата (вскрывает закономерности), сведением знаний к математическим формулам. Тогда как мудрость всегда уникальна, сообразна обстоятельствам и выступает уделом жизненного опыта, бессознательного наития (чутья) или даже «божественного откровения». Но математика выступает основой не только современной науки, но и самой философии. Для школы пифагорейцев философия, математика и музыка были связаны с созерцанием божественного (общением с мудростью Бога). И занятия теологией имели смысл как постижение математики бога. Примечателен выбор ими имен для математических состояний объектов от греческих слов: theos = божество: «теория», «теорема»; и logos = слово \ разумное основание \ счет: «логика», «аналогия», «логистика» (умение считать). «Пифагор учил, что начала мира нельзя чувствовать. Они не подвержены никаким влияниям, невидимы и духовны» (Плутарх). А «Вселенная, по мнению пифагорейцев, является гармонией и числом» (Аристотель).
Теология, для философа – это рациональное предприятие, это вычисление бога, это вопрошание о его воле и перевод его знаков в человеческий рациональный язык. Потому что бог философов тоже говорит на языке математики. Его слова-послания – это золотое сечение, максимальное и минимальное в действиях природных и космических тел, это принцип наименьшего действия, другие оптимальные принципы. Когда Кеплер или Леонардо называли, например, Золотую пропорцию «Божественной», они таким образом выражали для нас образ бога и его волю, проявленную в математике. Для западного мвшления это очевидно. Пифагор положил начало философии. Но и последний из пророков библейско-средиземноморской цивилизации «людей Писания» Мухаммед принес в мир откровение Корана не без пиетета к математике. 89-я сура «Заря» так говорит о рассудительности: «Клянусь восходом. Клянусь закатом. Клянусь десятью ночами. Клянусь четом и нечетом».
Но рациональность философии отлична от рациональности математики. Философии присуща двойственность, парадоксальность смыслов, отождествления двух элементов, которые одновременно исключают друг друга, способность воспринимать абсурд, соединяя в одном понятийном контексте несовместимые понятия, вещи, отношения. Любой феномен социальной и психофизиологической реальности реализуется как метаморфозные процессы взаимного перехода полярных, взаимно исключающих друг друга сущностей – действительного и разумного, актуального и потенциального, образа и идеи, возбуждения и торможения, добра и зла, внутреннего и внешнего, хаоса и порядка, жизни и смерти…
В XVI – XVII веках в результате религиозной реформации, буржуазных революций, организации академий наук и внедрения интеллектуальных методов управления хозяйством изначальные смыслы античных слов в обыденном сознании стерлись. И теперь корень «Рацио» трактуется как разум, знания, наука. Как отрицание «наивной веры», сверхъестественного чуда и откровения.
Однако, кроме науки, познанием мира видимого и невидимого и поныне ведают поэзия и искусство в целом. И там тоже «рацио» играет свою упорядочивающую роль. Осязаемое для математики и философии проявляется теперь в интуиции поэта. Теперь он подступает к вслушиванию в тайны бытия. Поэтическое есть искусство уникального; хотя при этом и поэт применяет научные методы и не чурается мистики. Соединяя рациональное и иррациональное, расчет и интуицию, число и слово, он вбрасывает новое в поле человеческого сознания. Для поэта философия – это когда берешь нечто настолько простое, что об этом, кажется, не стоит даже и говорить, и приходишь, к чему-то настолько парадоксальному, что в это невозможно даже поверить… Но и здесь поэт-философ – переводчик гласа бога.
Как тайну бога распознать? Кто посягнет судить о ней?
Всем в мире близких он послал, он всех связал на много дней.
Лишь, как подобие свое, певца оставил одного,
Чтоб так же, как он сам, поэт взирал на мир и на людей.
* * *
Я потерял, о, как найти?
О, дай мне знак, чтоб мог найти.
Я в этой темноте давно
Брожу, чтоб дверь к тебе найти.
* * *
Дыхание бога вдыхаю: он дышит во всем,
Призыв его слышу и голос: он слышен во всем.
И я возвышаюсь, внимая, и ловит мой дух
Мелодию мира и шепот, — он слышен во всем.
* * *
Для души нашелся дом —
Вся вселенная кругом.
Я — вселенной властелин.
Люди знают ли о том?
(О.Туманян)
Мы начинаем умирать не с органов чувств и не со своих конечностей, но с потери своей способности воспринимать сверхъестественное. Тот, у кого нет стремления к абсолютному, к совершенству, довольствуется мирной посредственностью. Возвращение для нас не есть путь назад, возвращение есть путь вперед. К нашей собственной царской культуре. Откуда вещи берут свое начало, там же они, ввиду циклических возвратов, находят свой импульс к новому возрождению. Или, как говорил Гегель, конечное, или результат, в такой же мере есть первое, с чего начинается движение и собственная цель, претворяемая им в действительность.
Э.Р.Григорьян, доктор философских наук.