В журнале «Огонёк» в 1963 году (№51, с.26-28) была заметка о Ваграме Папазяне к его 75-тилетию. Приводим впервые её в Интернете.
Варпет
Лия ОСИПОВА
Фото Л. ШЕРСТЕНННКОВА
Телефонный звонок в Ереван:
— Пожалуйста, квартиру Папазяна!
— Какого Папазяна?..
Следуют недолгие разъяснения, и в голосе телефонистки сразу исчезает служебная сухость.
— Ах, нужен Варпет! Соединяю…
Варпет. Смысл слова стал ясен мне уже позднее. В точном переводе это значит мастер, мэтр. Так с давних времен звали в Армении людей, не наделенных никакими чинами, но почитаемых выше князей и знати, потому что люди эти отдавали свое вдохновение и труд народу, а почет — своей Родине.
Всему миру известен замечательный трагический актер, народный артист Ваграм Папазян.

Как складывается его жизнь и работа в театре сегодня?
— И вот я в ереванской квартире Папазяна. Пью удивительный по вкусу кофе, приготовленный самим хозяином. Еще в Москве меня предупреждали: от кофе не отказывайся, его делает Папазян на уровне своего «Отелло». Я говорю об этом Ваграму Камеровичу, и он от души смеется.
Артист, чье семидесятипятилетие отмечается в этом году, очень подвижен, как-то по-хорошему собран и поражает своей сердечной простотой. И все у него здесь, в его жилище, очень просто. Нет дорогой мебели, никаких сувениров ни антикварных вещей, столь частых в домах знаменитостей, никаких украшений.
— Знаете, как говорили древние: omia mea mecum porto — все моё ношу с собой.
В глазах Папазяна веселые искорки, и не сразу поймешь, шутит ли он или говорит серьезно.
— Нет, я, конечно, не достиг идеала древних, но лучше всего я чувствую себя в пути. Всю жизнь я в пути. И скажу по секрету: очень боюсь людей, которые прочитали только одну книгу, ездили только по одному маршруту и только однажды… любили. — И Папазян заразительно хохочет.

В наш разговор то и дело врываются телефонные звонки. Потом приходят люди из театра. Ваграм Камерович извиняется: «Дела не ждут», — и подвигает мне папку с фотографиями.
Кусочки картона открывают передо мной историю жизни, совершенно фантастическую. Эта жизнь вобрала в себя целую эпоху в истории театра.
Вот давние фотографии. Папазян в роли Гамлета, Ромео, Уриеля Акосты, Армана Дюваля в «Даме с камелиями» и, конечно, Отелло. Образ этот как бы стал вторым «я» актера, его тенью. Разбирая подписи под фото, мысленно совершаешь кругосветное путешествие: Константинополь, Рим, Алжир, Тифлис, Париж, Лондон, Венеция, Москва, Ленинград…
Причудливо складывалась судьба артиста.
Он родился в армянской семье в Константинополе, учился в Италии, начал гастролировать в крупнейших театральных антрепризах Европы. Был учеником Эрмете Новелли, Цаккони, Элеоноры Дузе, Сары Бернар. Но он рвался к родному народу, не мог жить без него. И, путешествуя, всегда думал о Родине.
Первые фотографии, сделанные в России, относятся к 1922 году. Да, именно в это время, когда часть интеллигенции, напуганная голодом, разрухой, неизвестным будущим, бежала за границу, Папазян принял советское гражданство и пошёл вместе с революционным народом.
Вот несколько пожелтевших, явно любительских снимков, сделанных, очевидно, после спектаклей. Размашистым почерком Папазяна помечено: «Отелло» в Моршанске» или «Бердичев…». В каких только углах России не побывал на гастролях артист: Сучан, Великие Луки, Боровичи, Чита, Сковородино, Шимановск…
— Если хотите, таково мое жизненное кредо, — говорит Ваграм Камерович. — Актер должен непрерывно находиться в водовороте жизни. От этого интеллект и эмоциональность его становятся напряженнее и богаче. И только так можно ощутить до конца свое человеческое назначение: идти в жизнь, воздействовать искусством на внутренний мир даже самых неискушенных зрителей.
Говоря это, Папазян волнуется и горячится, будто спорит с невидимым противником.
Сцена из спектакля.
Впрочем, это действительно так. Ведь до сих пор еще находятся критики и театроведы, произносящие слово «гастролер» с явно иронической интонацией. Они не могут поставить себя на место жителей тех самых маленьких городов, которые вдруг в один из счастливых дней своей жизни получили
возможность насладиться игрой крупнейшего актера мира.
* * *

На следующий день Папазян позвонил рано утром: сегодня коллектив театра выезжает со спектаклем в Эчмиадзин. Будут играть в колхозном клубе. Может быть, мне стоит присоединиться?..
И вот мы мчимся в автобусе по загородному шоссе.
Ваграм Камерович сидит впереди у окна и отвечает на вопросы односложными фразами. Он не похож на себя вчерашнего: отчужденный, с далеким, ушедшим куда-то в глубину взглядом.
Может быть, стоит «разговорить» его? Но артисты, сидящие рядом, предупреждают: это обычное состояние Варпета перед спектаклем. Он привык на несколько часов оставаться наедине со своей ролью.
В Эчмиадзин приезжаем рано. И хотя свободного времени остается много, Ваграм Камерович, простившись до конца вечера, спешит за кулисы.
Сегодня театр показывает пьесу В. Сарояна «Моё сердце в горах». Зрительный зал заполняется медленно. Колхозники возвращаются с полей и ферм затемно, а тут надо еще зайти домой переодеться…
Спектакль идет на армянском языке, и не сразу улавливаешь для себя его сокровенный смысл. Но вот со сцены в зал льется мелодия незатейливой, но удивительно трогательной песни. В лохмотьях, играя на трубе, выходит исполненный необычайного достоинства шотландец, старый актер Мак-Грегор. Поистине прекрасен в этой роли Папазян. Вдохновенно сверкают его глубоко запавшие глаза. Он идет к людям, он несет им песню…
В спектакле заняты лучшие артисты Театра имени Сундукяна: А. Асрян, В. Вартересян, Б. Нерсесян. Режиссером В. Аджемяном продуманы все детали, прочерчен рисунок каждого образа. Но именно Папазян захватывает внимание с первых же моментов выхода на сцену.
А ведь он не делает совсем никаких усилий для того, чтобы хоть чем-то выделиться, стать заметным. Ему это не нужно. Но он выделяется: в манере двигаться, скупых жестах — тот неподражаемый артистизм, та пластичность, а главное, та масштабность, которые приковывают к себе. Надо видеть, как Папазян — Мак-Грегор пьет из кувшина большими глотками, или ест, собирая со стола крошки в ладонь, или просто смотрит на солнце, дивясь и радуясь ему…
Образ старого актера Мак-Грегора различные исполнители трактуют по-разному. Многие подчеркивают его одиночество, заброшенность. Ведь в Америке, где происходит действие пьесы, актера гложет тоска по покинутой Родине. «Мое сердце в горах» — драматический и, более того, трагичный лейтмотив образа.
Папазяну, по-видимому, ближе в Мак-Грегоре иное. Вот актер слышит, как его песню поют на улице бедняки: он спускается с крыльца осторожно, боясь спугнуть свою радость. Губы у него плотно сжаты, а в глазах уже появилась надежда. Разве теперь он одинок? Разве не здесь, не в сердцах этих людей его настоящая родина? Он щедро отдает беднякам свой талант, он близок людям, и в его сердце уже не остается места тоске и отчаянию.
Мак-Грегор в исполнении Папазяна не страдалец, а мудрец, исполненный внутренней доброты и силы, человек, нужный людям…
Большие артисты пленяют нас силой своего перевоплощения, но, может быть, еще больше тем, что через образ, ставший частью их самих, умеют выразить себя, своё отношение к жизни.
В Ереван возвращались за полночь. Артисты были оживлены. Папазян шутил:
— О, сегодня и я ощутил радость успеха: во втором ряду сидел какой-то зритель, всё время яблоки грыз, а потом перестал, спрятал их в карман и уже смотрел, не отрываясь. Вот это и есть успех…
* * *
Однажды после репетиции в театре Ваграм Камерович решил пройтись пешком.
Он любит спорить. Порой его мысли, полемически острые, кажутся парадоксами.
Но сейчас ему не хотелось спора; он делился заветным, говорил о том, что в настоящие дни театр, по его мнению, переживает важную для себя пору. Теснимый телевидением и кино, он как будто ищет для себя новые формы. Но эти формы стары, как сам театр. Это всегда и неизменно театр Актера. Не театр внешних эффектов, блестящих режиссерских построений, сложнейших массовых сцен, а театр, где актер, как всегда, остается наедине со зрителем, где непосредственное воздействие Актера на зрителя колоссально.
— Но для этого, — считает Варпет, — нужна такая актерская школа, которая воспитывала бы прежде всего людей, а потом уже актеров.
Высоким званием Актера может быть облечен человек, богатый сердцем и умом, для которого жизнь и творчество сливаются воедино.
Ваграм Камерович считает, что главное заключено в самой потребности человека стать актером. В той потребности, которая заставляет его впитывать в себя жизнь и прекрасное, познавать человека и свой народ.
— Для меня творчество и жизнь всегда были едины…
Кто-то из прохожих, сняв шляпу, кланяется Ваграму Камеровичу, и он отвечает поклоном. Я спрашиваю: кто это?
— Не знаю, — отвечает Варпет. — Просто человек.