Автор: Елена Панина, директор Института Русских стратегий – РУССТРАТ, депутат Государственной Думы РФ.

Источник: Институт международных политических и экономических стратегий (РУССТРАТ), 30 ноября 2020 г.

Россия и Турция – извечные исторические соперники, всегда пребывающие в состоянии жёсткой конкуренции за контроль над политическим пространством. Это соперничество обостряется тем, что страны расположены по соседству друг с другом, борются за один и тот же ресурс и применяют одни и те же критерии и стратегии в этой борьбе. Российская и Османская империи распались практически одновременно, под воздействием Британской империи и испытывают одни и те же рефлексы исторического реванша.

Имеется зона совпадения оценочных критериев и подходов к геополитическим целям и задачам. Известный турецкий политик Ахмет Давутоглу в книге «Стратегическая глубина» сформулировал стратегию восстановления зоны турецких интересов в мире в терминах, коннотация которых при желании может быть признана пригодной и для российского стратегирования.

Так, и для Турции, и для России одинаково негативными ключевыми терминами являются следующие понятия, приведённые в книге А.Давутоглу: одноосная прозападная внешняя политика, геокультурное отчуждение в традиционных регионах, периферийная роль государства, навязанная чужеродная система ценностей в виде безальтернативного прозападного подхода, не учитывающего особенностей национальной культуры.

В позитивном ключе турецкая и российская доктрины трактуют следующие понятия: опора на историческое и культурное наследие во внешней политике, целостность подходов, гибкое тактическое маневрирование, стратегическое планирование, использование уникальных шансов, устранение конфликтов с соседями, возвращение и расширение сферы влияния.

Зона несовпадения взглядов на стратегию реванша невелика, но касается существенных вопросов. Турция считает негативным инструментом безрисковую политику и склонна рисковать для наращивания силы позиции. Россия риски считает нежелательным элементом, ослабляющим позицию, и уклоняется от них всеми силами, тем самым часто уступая инициативу.

Турция положительно оценивает преактивную политику, и, хотя она считает это средством предупреждения конфликтов, на практике она эти конфликты создаёт. Россия применяет реактивную политику, применяя активные меры в исключительных ситуациях. 

При сходстве элементов стратегии реванша, Турция и Россия претендуют на влияние на одних и тех же территориях, что превращает их в стратегических противников, лишь иногда сталкивающихся с зоной совпадения интересов. Но эти зоны ограничены по объёму и времени существования. И даже реализация общих интересов признаётся целесообразной лишь тогда, когда стороны видят возможности усилить себя для дальнейшего сдерживания друг друга.

То есть Россия и Турция хотят для себя одного и того же на одних и тех же территориях. И потому у них ситуативно возникают общие противники, противостояние которым носит временный тактический характер, что исключает стратегическое партнёрство в принципе.

Турция и Россия используют для имперской консолидации и мобилизации одни и те же апелляции к историческому прошлому нации и её духовно-культурному значению. То есть используется идеологическая доктрина, в России и Турции мягкая, (в Иране на контрасте с Турцией жёсткая).

Идеология обеих стран воплощается в политике, в которой в жёсткой внутриполитической борьбе корректируется соотношение глобализации и регионализации. Специфика этой борьбы обусловлена всеобщим размыванием традиционных границ, эрозией понятия «суверенитет» и транснационализацией ранее считавшихся сугубо национальными интересов.  

И Турция, и Россия проходили в ХХ веке процесс модернизации, имеющий в содержании вестернизацию, то есть либерализацию и секуляризацию общественных отношений. По мере наращивания силового ресурса импульс либерализации иссякает и уступает место возвратным процессам, где социальная динамика достигается за счёт пассионарности традиционалистских и антиглобалистких сил.

Эта пассионарность в исламе сильнее, в секулярной России слабее, но это лишь разные уровни процесса, идущего на одной основе и начавшегося в разное время. И Турция, и Россия в разной степени и в разное время участвовали в антиколониальных движениях и национальных конфликтах других стран. Повсюду с одной целью – расширение зоны стратегического влияния и захват плацдармов для ограничения экспансии конкурентов.

Создание СССР и кемалистской Турции стало периодом раздела зон влияния между ними. Распад СССР запустил процесс утраты Россией своей субъектности и был расценен Турцией как уникальный шанс для передела зон влияния, использовать который необходимо, несмотря на риск столкновения. Зоной конфликта интересов России и Турции стали Черноморский бассейн и Средиземноморский регион.  

Кроме этого, зоной интересов Турции объявлены 70 государств, где проживают тюркоязычные народы, рассматриваемые Турцией как объект экспансии на этнолингвистической и культурной основе. Зоной турецкой «стратегической глубины» рассматриваются Россия, Китай, США, Грузия, Армения, Азербайджан, Северная Африка, Южная, Средняя и Восточная Азия, Ближний Восток. Там или проживают входившие в османскую империю тюркские народы, или оттуда проистекают угрозы неоосманскому проекту, подлежащие нейтрализации или купированию.

Умеренный ислам в суннитском варианте (новая религиозность как феномен и политическое течение), пантюркизм и неоосманизм стали содержанием внешнеполитической идеологии Турции, стремящейся под видом культурного взаимодействия и экономической кооперации скрыть политическую экспансию.

Россия старается использовать сходные средства для восстановления утраченного влияния на постсоветском пространстве, однако её слабостью является отсутствие целостной и непротиворечивой идеологии экспансии, не позволяющее добиться внутренней консолидации и создать базу для внешнеполитического прорыва.

Даже Союзное государство России и Белоруссии детерминировано идеями экономической кооперации, но никак не проработан блок культурно-духовной идентичности русских и белорусов. По той же причине Россия проиграла и сражение за Украину. Русская диаспора в Средней Азии не рассматривается Россией как перспективный ресурс влияния, историческая общность судьбы с народами Закавказья также остаётся неиспользованным концептом.

Однако эти пустоты в российской стратегии осознаются как недостатки и трансформируются в рамках тренда на суверенизацию, основой которой служит именно культурно-духовная, историческая и этнолингвистическая идентичность. Среда вокруг России меняется, и это влечёт изменения в самой России, что выражается в ускоренной корректировке внешнеполитических подходов к борьбе за влияние в бывшем СССР.

Таким образом, российско-турецкие отношения в будущем будут характеризоваться совпадающим инструментарием, общим временем старта за передел зон влияния и пересечением этих зон, влекущих соперничество, балансирующее на грани срыва в глобальную конфронтацию, но избегающие тотальной войны в силу возможности использовать ресурс друг друга в борьбе с США, ЕС и прочими геополитическими конкурентами.

Россия и Турция строят и продолжат строить свои идеологические модели, их общества находятся в состоянии трансформации элит и их политической идеологии в направлении апеллирования к традиционным ценностям и выхода из либерально-модернизационного сценария.

Новые модели неизбежно несут необходимость внутренней и внешней конфронтации, и потому способность к работе в перманентном конфликте и кризисе станет для элит обеих стран определяющей характеристикой.

Постановка проблемы.

Россия и Турция сталкиваются в процессе реставрации своих империй, при понимании, что при этом вернуть прошлое состояние невозможно, и прежний мир не вернётся. Прежние концепции модернизации отложены, внешняя среда вокруг обеих стран формируется в виде региональных подсистем. Вся система международных отношений вышла из стабильного состояния и характеризуется как борьба всех против всех.  

При этом в каждой стране, включая Россию и Турцию, имеет место ослабляющий внутренний раскол. Борьба за реконструкцию Российской и Османской империй будет происходить в мире, где расползается ядерное оружие, растёт число конфликтов, распадаются технологии улаживания конфликтов и трансформируется основанная на долларе США мировая финансовая система.

Внутренняя нестабильность становится фактором роста значения технологий экспорта революции в страны с неустойчивыми политическими режимами, что делает геополитическую войну гибридной, где преобладают средства экономического и информационно-пропагандистского давления.

Стратегии России и Турции имеют разные цели: Россия стремится утвердиться в статусе глобальной державы, а Турция — региональной. Однако и Россия должна при этом укрепить свой лидирующий региональный и трансрегиональный статус, и Турция планирует тем же путём выйти на уровень глобального влияния. Обе державы сейчас ускоренными темпами строят системы своих региональных союзов, претендуя на одни и те же территории, по поводу которых в прошлом уже велись войны между ними.

При этом Россия и Турция имеют одних и тех же врагов, одинаково не желающих их усиления и стремящихся всеми силами разделить между собой их территории и/или их зарубежные доминионы, опираясь на их внутренние национальные конфликты. Этот фактор имеет серьёзное стабилизирующее значение для обоих соперников, заставляя их находить зоны совпадения интересов и реализовывать в ней совместные проекты.

Характерно, что Россия и Турция по-разному видят проблему разрешения конфликтов со странами-реципиентами. В России эта концепция не имеет названия, в Турции названа термином «Ноль проблем с соседями». Однако в процессе разъяснения смысла этого подхода выясняется, что «ноль проблем» у Турции становится возможным только после полного проникновения в страны-реципиенты и подчинения их элит своим политическим целям, а их государственных механизмов — своим средствам контроля и регулирования.

После замены смыслов возникает состояние «ноль проблем», так как элиты реципиентов становятся колониальными и теряют суверенитет, становясь частью турецкой империи и проводя её смыслы и ценности. Для корректировки их курса применяется сочетание мягкой, жёсткой и умной сил.

На практике это означает глубокую подготовку каждого этапа турецкой экспансии. Визиты главы турецкого МИДа в столицы соседних стран наносились на порядок чаще, были срочно урегулированы отношения с Сирией, началось примирение с Арменией, активизировался переговорный процесс с Ираном. При этом Турция установила отношения с палестинским ХАМАС, ливанским ХЕЗБОЛЛАХ, активизировала дипломатический процесс с арабскими странами, пыталась стать посредником между Афганистаном и Пакистаном, выстроила дугу интересов от Закавказья и Центральной Азии до Балкан.

Внешнеполитическая стратегия Турции, заточенная под экспансию, стартовала с 2010 года. В 16 странах был заменён состав послов, было открыто 20 новых посольств, в том числе в странах СНГ. Готовился диалог на высшем уровне с Арменией, для чего в турецкой провинции Кайсери на базе университета открыли факультет по изучению армянского языка и литературы. Заработала вещающая на армянском языке государственная телекомпания. Завершилось это совместными спортивными матчами Турции и Армении с посещением глав обоих государств.

Сейчас эта политика отброшена, и Турция прямо поддерживает Азербайджан против Армении в Нагорном Карабахе. Цель Турции – создание в Азербайджане военных баз для проекции силы из Закавказья в Иран, Россию и Средиземноморье. В контексте угрозы возникновения оси Пекин-Тегеран с вытеснением Китаем США из Ближнего Востока неоосманский проект выгоден США как средство давления руками Турции на Россию и Китай и отвлечение их сил от ключевых для США направлений.

Россия ни в Империи, ни в СССР, ни тем более в новых союзах не ищет подобных форм господства. В правящем классе России, преследующем безусловно имперские цели, такой подход считается контрпродуктивным в силу большей размытости чувства национальной идентичности русского суперэтноса, к тому же проживающего совместно со многими нацменьшинствами, так же участвующими в строительстве империи.

Российская Империя, в отличие от Османской, полиэтническая, и строит своё господство на отсутствии стремления к насильственной ассимиляции нацменьшинств и подчинении их целям и ценностям государствообразующего народа. Именно отсюда берёт своё основание российская стратегия уклонения от конфликтов и балансировки общих интересов ради вовлечения нацменьшинств в процесс строительства общей империи.

Этнонациональный и межнациональный аспекты имперских стратегий России и Турции являются базой для их конфликта и поводом для конфронтации. Турецкая стратегия предусматривает сочетание консенсусно-диалоговой и насильственной тактик, Российская – преимущественно консенсусно-диалоговой.  

В контексте Большой стратегии Турция находится под влиянием фактора НАТО, стремясь сохранить своё место в созданной США мировой иерархии, безоговорочно следуя блоковым, то есть американским стратагемам. В локальном контексте Турция стремится к демонстративной самостоятельности, понимая, что все союзники по НАТО являются соперниками и будут использовать блоковую солидарность для сдерживания Турции.

Конфликт интересов Турции на двух уровнях – собственно национальном и глобально проамериканском – создаёт неустойчивую и внутренне противоречивую модель экспансии со многими слабыми звеньями, чем будут пользоваться все соперники Турции, от Европы до России.  

На региональном уровне реализация Турцией своих интеграционных национальных целей угрожает целостности России и идёт вразрез с её целями в Закавказье и Средней Азии. На Ближнем Востоке и в Северной Африке Турция сталкивается с Францией, Германией, США и Россией. Совпадают интересы России и Турции только в вопросе противостояния проникновению США в зону Чёрного миря и Каспия.

Это было причиной договорённости России и Турции по Крыму, где присутствие США для Турции было более нежелательным, чем присутствие России. Сохранение этой негласной договорённости и является причиной равнодушного отношения президента России В. Путина к периодическим публичным заявлениям Эрдогана по поводу непризнания Крыма российским.

Пересмотр сфер влияния с Россией Турция хочет проводить сама, без участия США, стремящихся всё подчинить себе и не оставить Турции ничего. Турция и Россия на Чёрном море являются одновременно и конкурентами, и партнёрами. В Средиземном море интересы России более сложны, так как Турция является воротами в этот регион, а геополитического ресурса у России меньше, чем у СССР.

В рамках неоосманского проекта Турция продолжит давление на Россию в области создания препятствий для экспорта углеводородов в зону Средиземноморья, однако станет действовать не в интересах стоявших за нею США, а в большей степени в своих интересах.

Уход России из Закавказья сделал сферу интересов России там неформальной, что дало основание Турции претендовать там на влияние. Поставки средств ПВО в Турцию Россия будет стараться использовать для обособления Турции от НАТО с последующим кризисом этого блока, а Турция  — для наращивания потенциала связывания России и перехвата влияния в трансрегиональном разрезе.

Выводы.

Отношения России и Турции будут развиваться в ситуации динамической стабильности и растущей конкуренции, проецируя силовой ресурс на всё более растущее геополитическое пространство. Россия при этом является субъектом международной политики на всех уровнях. Турция стремится к этой субъектности, сохраняя её на уровне исламского вектора, но оставаясь объектом в векторе европейском. Конфликт Турции и Европы вызван именно стремлением к этой субъектности в удобных для этого условиях ослабления Запада.

При этом Россия явно отстаёт в создании и использовании инструментов мягкой силы, используемых Турцией в борьбе за доминирование. Объективно целесообразно придать российской внешней политике больший динамизм и адаптировать некоторые применяемые Турцией стратагемы и концепты, так как они отражают долгосрочные тенденции, выражают сходные мотивы и обусловлены одними и теми же причинами – глобальным переделом сфер влияния после распада СССР и общего ослабления Запада в целом и США в частности.

Сильным местом Турции является то, что ей удалось сформулировать систему глобальных ценностей как орудия экспансии – сочетать лозунги демократии и ценности ислама. На этом фундаменте реализуется её влияние на соседние государства с попыткой их трансформации в нужном для Турции направлении – лидера суннитского течения в исламе и глобального игрока.

Слабость Турции в том, что она здесь входит в конфликт с претензиями арабов на монополию в суннитском мире и с персидским исламским проектом под эгидой Ирана. На европейском треке усиливается конфликт с Россией, Грецией, Францией и Германией, на азиатском – с Китаем из-за претензий на Среднюю Азию вплоть до Афганистана и Пакистана, на ближневосточном – с Сирией и США в части курдского проекта.

Совпадение интересов с Израилем по части вытеснения России из Закавказья компенсируется конфликтом с ним по Ливии, Палестине и Ливану. Конфликт с Ираном усиливается из-за угрозы ареалу иранских азербайджанцев, что может толкнуть Иран на поддержку Армении.

Угрозой для Турции является спад экономических показателей в ЕС, что заставляет Европу попадать в зависимость от поставок углеводородов из России. Ослабление Европы бьёт по экономике Турции, так как европейски экспорт – основа турецкого экономического процветания. Изоляция Турции от ЕС идёт по нарастающей, и конструктивного решения конфликт не имеет.

Подрыв же экономики Турции ставит крест не только на её неоосманских амбициях, но и вовсе подводит к территориальному распаду. В этом случае происходит следующий ряд событий: распад НАТО, раздел Турции между соседями, экономическая изоляция оставшейся части Турции.

США тоже могут поддержать распад Турции, так как неоосманская империя, хоть и сдерживает Китай и Россию, противоречит вынужденно отложенному на время американскому плану Большого Ближнего Востока, где Китай имеет более сильные позиции. Ближневосточная зона свободной торговли – это американский план расширения империи, наряду с неоосманским проектом Турции и китайским ОПОП.

Только у России нет внятного конкурентоспособного проекта, отнести к которому расплывчатую экономическую кооперацию в виде ЕАЭС и существующий пока на бумаге проект Союзного государства с Белоруссией нельзя при всей перспективности подобных форматов.

Для России распад Турции также несёт угрозу, так как расширятся такие государства, как Греция, Армения, Иран, Сирия и Курдистан. Контроль над Босфором и Дарданеллами перейдёт в руки США. Это в целом означает расширение зоны американского геополитического контроля, что для России большее из зол, чем турецкие амбиции, встреченные всеобщим сопротивлением. В случае экономического надрыва такой сценарий в Турции становится самореализующимся.